Черный хлеб дорог. Новые хтонические истории 2025. Алексей Александрович Небыков

русском и слов таких, означающих утрату дитя родителем. Есть вдовцы, есть и сироты, но нет способа, дабы описать его дедову боль-утрату по сыну, пускай и заступившему пятую нерушимую заповедь.

      – Займусь теперь плесенью во дворе, а ты накрывай, да зови, как будет устроено. – И дед подвесил крупный охотничий нож на шершавый гвоздь в стене, прихватил топор и вышел на улицу.

      Вскоре расслышали сродники дедов настороженный крик, созывал близких старый на улицу, ударяя обухом топора в двери дома.

      Плесень совсем прихватила, проросла снаружи дом. Многим больше стала за прошедший день – добралась и до крыши, и до углов, проковыряв в разных местах в сопряжении стен целые дыры, грозящие провалить, обрушить преграды. Язвы на доме во многих местах скалились деду зеленоватыми и красноватыми яминами, углублениями разных окружностей и размеров.

      – И если едкая проказа на доме распространилась, то нечист он, – проговорил дед и ударил топором в стену. – И должно разломать сей дом и дерево его, и обмазку вынести на место нечистое… – Продолжал врубаться в дерево дед неистово, призывая и Гарю, остолбеневшего, себе на помощь.

      Тиромалка

      Уходя, он обещал вернуться через пучину лет, чтобы вновь увести детей.

      Надпись на доме гамельнского крысолова, 1284 год

      – Сымай, говорю, подеяло с покойника, – шипели из-под распахнутого окна Николеньке, а тот хоть и нашел в себе стойкость перевалиться через оконник в мертвецкую, теперь вдруг заиндевел в недвижимости в глухоте приуснувшего дома.

      Дед Михей околел два дня назад, и сегодня в последний раз надлежало ему ночевать под родными сводами. Близкие его утомились от поминальных приготовлений и потому не слышали ни шарканья оконной щеколды, ни стука ставень, ни скрипа половиц под неокрепшими ногами. А Николенька был бы теперь только рад, погибая от нерешительности, если бы обнажилась засада хозяевами, и замутка не имела бы разрешения.