Сказания о недосказанном. Том III. Николай Иванович Голобоков

пролезть. Бегу через верх. Переход. Наконец.

      – Девушка, х, х, я туда попал?

      – Двадцатое место. Проходите.

      – Слава, Тебе…Господи.

      С меня валит пар – дым, и ещё кое-что, но я в вагоне.

      – А мимо бегут такие же опаздывающие…

      *

      Идёт красивая девочка. Очень красивая. С комнатным лохматым цуцыком. Он тянет поводок. И пятится задом к колонне. Девочка поняла, он хочет. Взяла его на руки. Бросила в сквер, через низкий забор. Но собачка бегала и радовалась жизни. Потом присела…

      Прыгнула обратно к девочке и, бежит себе, рядышком.

      Люди стоят и хохочут. Около столба появилось и лежало то серенькое, что выпало из него на лету.

      … Девочка увидела, поняла, покраснела и, быстро – быстро, мелкими шажками, побежала вдоль перрона, в свой вагон.

      Заиграли бравурный марш.

      Поезд медленно тронулся.

      *

      Подъезжаем к большой станции. Читаю:

      – Била Церква.

      – Дядя, вы украин?

      Спрашивает шестилетняя Оля.

      – Нет, я русский, но говорить и читать могу.

      – А я украинка.

      – Так ты же по русски говоришь?

      – Нет, не так. У меня есть кофточка, блузка и юбочка украинская, я её одеваю, вот я и украинка.

      *

      От Винницы до Киева, совершенно прямая дорога. Ехали четыре часа. Солнце светило прямо в купе. Половина диванчика – в тени, половина – солнышко. И так четыре часа – ровная дорога, как у нас между двумя столицами.

      *

      Он не был министром, но одет строго. Руки прятал под мышки своей отутюженной тройки, энергично ходил по проходу. Садился. Вздыхал. Делал глубокие вздохи, расслаблялся, выполнял пассы, снимая головную боль. Видно, что он знает все системы релаксации и йогу тоже.

      Подтянутый. Чёткий.

      – Ах, голова. Ах. Гоооловаа. Побери его леший, этого металлурга.

      Потом он рассказывал о делах министерства, зарплате, планах, соревнованиях, об аренде – всё толково и чётко.

      – Неет, я не министр. Работаю в министерстве. Ох, голова. Ой, болит. Вот уже неделю. Сейчас Киев. Потом Москва, инспекционные поездки.

      – И он снова ходил по вагону, проходу между купе. Дышал в открытое окно в тамбуре.

      – Ох, этот металлург, подери его мама родная.

      Снова делал пассы, снимая головную боль и расслабляясь прямо в купе.

      – Вы знаете, приехали. Нас просили зайти в зал. Металлургический огромный завод. Подводили итоги соцсоревнования… И. И сразу в зал. За стол. Сидят все. Сижу и я. Налил. Чёкнулись. Выпили. Я пол стопочки. Слышу, кто – то стоит за спиной. Оглянулся. Парень – великан, косая сажень.

      – Ты чого, цэ не пьешь?! Хворый, чи шо?!

      – А як хворый, то якого чорта ихав сюды. Прыпэрся, зараза. Сыдыть. Лупае глазамы, як сучка в паслёни…

      – Ой, ох моя голова. И так три дня.

      – Ой, и принесла же его нелёгкая.

      – Товарищи. Приехали!

      – Киев. Кассы. Билет на Севастополь.

      Домой. Скорее домой.

      Ёлка

      Отшумели, отплясались новогодние вечера и карнавалы. Прошли зимние каникулы. Дворец