Дом на Арбате. Елизавета Топалова

мы так: я работала в оперной студии костюмершей и в антракте несла костюмы, а Гриша играл в оркестре, и в антракте вышел покурить, я проходила мимо и поздоровалась. А на следующий день Маша из бутафорской мне сказала, что кто-то со мной хочет познакомиться из оркестра. Я ей говорю: «Там же все женатые». Она мне ответила: «Нет, там есть один неженатый». А он был уже год как в разводе. Мы встретились, Гриша был очень интересный. Мне он понравился. Но я уже тоже побывала замужем. Замужество было неудачным, через полгода мы разошлись, и я решила, что вообще не буду выходить больше замуж, жила у своих дяди и тёти на Арбате. Они приютили меня, когда на фронте погиб мой папа, а мачеха вышла второй раз замуж, и я стала ей мешать. А у дяди с тётей погиб в самом начале войны их единственный сын, и они взяли меня к себе. Но скоро и я тоже получила повестку, и меня отправили на Ленинградский фронт.

      – Первый раз вы вышли замуж до войны? – спросила я.

      – Нет, первый раз я вышла замуж уже после войны, когда меня демобилизовали. Он пришёл к нам настраивать пианино, мы познакомились, стали встречаться, и он сразу сделал мне предложение, я согласилась. Тётя с дядей тоже вроде одобрили. Я переехала жить к нему. Но у нас с ним не получилось жизни. Я ведь была совсем неопытная, а у него, оказывается, было не всё в порядке как у мужчины. Он терзал меня каждую ночь, я стала нервная, худая, тётя заподозрила неладное, стала спрашивать меня, как я живу, я ей всё рассказала, и она сказала, что мне нужно развестись. Мне было ужасно стыдно идти в суд, муж никак не хотел меня отпускать, везде меня преследовал, и тётя придумала, как от него избавиться. Подложила мне на живот подушку, вроде я в положении. Когда он пришёл опять уговаривать меня вернуться, я ему сказала: «Поздно» – и показала на живот. Только после этого он от меня отстал.

      – А где вы работали после войны? – спросила я.

      – После войны я закончила курсы кройки и шитья, преподавала на курсах. Потом работала смотрительницей в музее Пушкина на Кропоткинской. Однажды там ко мне подошёл актёр из оперной студии и спросил: «Что ты тут делаешь? Иди работать к нам, у нас требуется костюмер». Так я и стала работать в театре. Это было моё, я ведь до войны посещала музыкальную школу. Потом появилась мачеха, она была против, и мне пришлось бросить занятия музыкой, но я всегда стремилась к театру. Там я и встретила своего Гришеньку. Это была судьба. Мне уже было лет под сорок. Дядя и тётя были старенькие. Тётя заболела, у неё ничего не болело, но она худела, таяла, как свеча. Через некоторое время после того, как мы с Гришей расписались, она умерла. Дядя пережил её всего на три месяца, с ним случился инфаркт. Конечно, я бы одна не справилась со всем этим, что на меня обрушилось. Но я уже была с Гришей, тётя с дядей его прописали, и он ушёл из квартиры, где жил с бывшей женой, которая постоянно трепала ему нервы. Врач, который его смотрел, сказал: «Как вы вообще живёте при таком нервном истощении?» Мы оказались нужны друг другу. Просто вцепились друг в друга и прожили вместе тридцать лет, как один день. Последние годы он сильно болел, и когда он лежал в больнице последний