Ни привязанностей, ни антипатий. Автобиография Мастера. Лестер Левенсон

закусочной. Когда я взялся за нее, на ней была задолженность в десять тысяч долларов, образовавшаяся за время болезни отца.

      Поскольку дела шли не слишком хорошо, я продолжал работать инженером по кондиционерам. Я работал круглосуточно, пытаясь поддерживать работу нашего кафе.

      Отец оставил нам тяжелые долги. Желая поддержать честь семьи, я был намерен полностью погасить их. Я сделал некоторые изменения в работе заведения, и оно начало приносить доход. Через год я расплатился с долгами.

      После смерти мамы я так сильно скучал по ней, что целый год ни разу не смог спокойно уснуть. Тогда я думал, что скорбеть – это правильно. Теперь-то я знаю, что это был только эгоизм. Я хотел, чтобы она была рядом со мной, чтобы делиться любовью, которую она давала мне. Мне так недоставало ее любви.

      В то время я верил, что жизни после смерти не существует. И реально только то, что можно почувствовать, ощутить, потрогать и доказать прямо на глазах. Моя любимая мама стала прахом.

      Любовь – это любить другого потому, что он такой, какой есть

      Когда я был ребенком, улицы в Элизабет были в основном немощеные и грязные. Только главная улица была вымощена булыжником. Для перевозок использовались лошади и телеги.

      Электричества еще не было. У нас были газовые фонари, а у всех моих живших по соседству друзей в домах были керосиновые лампы.

      По воскресеньям отец запрягал легкий двухместный экипаж и брал нас на конную прогулку. В те времена люди работали по двенадцать часов в день, шесть дней в неделю. Но они были дружелюбнее. По воскресеньям у нас были пикники или же мы ходили в гости.

      Развлечений было очень мало, поэтому для того чтобы повеселиться, люди собирались вместе. Мне кажется, что тот образ жизни был лучше сегодняшнего.

      Не было ни радио, ни телевидения, ни кино. Первые фильмы, которые я помню, появились около 1918 года. Посмотреть Перл Уайт, Том Микс и прочие сериалы стоило 5 центов.

      Я соорудил радиоприемник примерно в 1920 году, когда радио только зарождалось. Я тогда учился в высшей школе. Взял коробку из-под овсянки и намотал на нее провод, поставил ползунковый механизм настройки, добавил детекторный кристалл и пару наушников. К моему удивлению, это заработало. Первой песней, которую я услышал, было: «Завтра, завтра, как я буду счастлив завтра». Это привело меня в такой трепет, что память об этом осталась на всю жизнь.

      У меня всегда была склонность к науке и механике. Я проводил много времени на чердаке, где у меня была электронная лаборатория, и постоянно экспериментировал с небольшими новыми приспособлениями.

      Будучи ребенком, я разбирал в доме все, что мог. Я разбирал часы и обычно заставлял их работать вновь, хотя у меня оставалось несколько лишних деталей.

      Мне было, наверное, девять-десять лет, когда я разобрал пианино. И успел его снова собрать как раз перед приходом отца.

      Я помню, как однажды вынул стальную пружину из граммофона марки «Виктрола» и, боже, как трудно было вернуть ее на место! На это мне потребовалось несколько дней, но в те дни граммофон не