Кузнечик. Иван Яньков

не баловали. Поэтому он выбрал для себя единственное возможное занятие, которое отнимало больше всего времени, – времени, когда можно не отвлекаться на свое незавидное положение: Тихон учился.

      Их возили в обычную государственную школу. Конечно, со специальным уклоном, где занимались проблемными детьми и семьями. И Тихон не мог никак взять в толк, почему система выстроена такой жестокой. Разве же он был проблемным? Почему его, вслед за потерей родителей, лишили еще и права быть нормальным, общаться с такими «нормальными», каким он был, пока у него не умерли мама с папой? Зачем было выделять его положение так явно не только для него самого, но и для общества? Целая школа детей с особенными обстоятельствами. Хорошо, хоть, с планеты не изгнали.

      Хотя, может, лучше бы и изгнали, чтобы такие, как он, могли свободно разгуливать рядом с себе подобными по поверхности Марса, а не передвигаться под конвоем два раза в день. Вот еще наблюдение: обычных детей тоже в школу часто отводят родители, но при этом такие дети не чувствуют себя подконвойными. Разница в том, что в семье в таком случае забота проявляется о ребенке, а в случае с детдомовскими – об административном интересе. Вдруг, выкинешь что, и директора с работы погонят.

      Такая внезапно обрушившаяся самостоятельность толкала не только к депрессии, но в некоторых случаях и к глубоким размышлениям с элементами пристальных самокопаний.

      Срабатывает по тому же принципу, как и обучение плаванию путем выбрасывания ребенка в открытый водоем. Предполагается, что он как-то сам по себе поборет страх и на подсознательном уровне вспомнит, как парил не то, что у мамы в околоплодных водах, но и даже в первичном бульоне: вроде как, все мы, на самом деле, произошли от рыб.

      Но человек – существо социальное. И время, проведенное в детском доме, для Тихона было временем суровой депривации. От тепла заботливых людей. От возможностей, которые предоставляет маленькому человеку социум, если ему повезло не оказаться в такой незавидной ситуации.

      И нечего потом удивляться, что по выходу из детских домов так много выпускников оказываются неприспособленными для, так называемой, обычной жизни. Ведь общество не воспитывает их все эти годы, а охраняет себя от них самих высокими заборами. Никогда по-настоящему к себе не допускает, а лишь создает внутри этого мирка проекции институтов, лишь копирующих жизнь вовне.

      В детдоме была небольшая библиотека, куда, как он понял потом, привозил книги один коммерческий банк, у которого это детское учреждение было под патронажем. Поэтому там встречались довольно любопытные экземпляры литературы, местами не совсем подходящей по возрасту и кругозору местным детям.

      Но Тихон не пасовал. И пытался разбираться во всем. Возможно, поэтому в свои юные годы он знал о жизни вовне гораздо больше своих сверстников. Хоть это и были книжные знания, но все уж лучше, чем собственный вынужденно-скудный опыт.

      В библиотеке он впервые и познакомился с сочинениями фантастов-классиков. Во многих из них центровой, либо, как минимум, периферийной, была идея путешествия