Голос в моей голове. Василиса Романова

Никакие резкие звуки в последнее время.

      Растрепанная, с красными опухшими от сна и слёз глазами, завернувшись в плед, как в плащ-невидимку, я побрела в сторону коридора. Без усилий подавила в себе мимолетное желание заглянуть в зеркало и хоть немного привести себя в порядок. Я никого не жду! А кому не нравится мой вид – могут не смотреть.

      – Кто? – Я заглянула в глазок. Соседский мальчишка. Мир, чтоб его. Смешно: Мир пришёл к Мире. Нет. Всё-таки не смешно. Это всё чертовски не смешно.

      – Привет. – я приоткрыла дверь, устало и недовольно выдохнув.

      – Привет. Я это…Ключи принёс. – Мирослав смущённо протянул мне связку со знакомым брелоком.

      – Спасибо. – я выхватила ключи из почему-то горячей ладони соседа и демонстративно захлопнула дверь. Не хочу никого видеть. Только не сегодня.

      «Зря ты так…» – пробурчал голос в голове. Он всегда со мной на «ты». Хотя, чему удивляться – повелители по отношению к слугам всегда невежливы и грубы. Плевать. Не буду спорить с голосом. Зачем он вообще вмешивается в такие неважные мелочи, как возвращение дополнительного комплекта ключей соседским парнишкой. Да, возможно, это выглядело не очень вежливо с моей стороны. Но что теперь, мне следовало сделать прическу и макияж перед тем, как открыть ему дверь? И не нужно мне говорить, что достаточно было просто мило улыбнуться и обменяться парой фраз о погоде. Да, Господи! Почему вообще меня это заботит? Этот мальчик мне никто. Просто сосед из квартиры напротив. Может, его чаем с тортом нужно было угостить?

      Всё! Хватит! Мысли, остановитесь!

      Снова противный стук в дверь. Ну кто там ещё? Я раздраженно дернула дверную ручку, даже не посмотрев в глазок., и столкнулась взглядом с огромными растерянными глазами соседского мальчишки. Почему-то стало жалко его – такого взволнованного, взъерошенного, но как-то слишком внимательно разглядывающего меня.

      Проглотив едкую реплику, я натянуто улыбнулась.

      – Ты же здесь совсем одна? – неожиданный вопрос соседа застал врасплох.

      На долю секунды я растерялась, пытаясь подобрать правильные слова для ответа. Мирослав, видимо, заметил моё замешательство. Он, сам краснея от смущения, протянул мне целлофановый мешок с румяными пирожками:

      – Я…Вот, мама передала. Ты ведь голодная, наверное…

      Мама, значит. Моё раздражение внезапно сменилось любопытством. За все двадцать с лишним лет нашего соседства эта женщина ни разу даже солью не поделилась. С чего бы такая забота? Вряд ли в ней жалость ко мне проснулась. Она собственного единственного сына не особо жалеет, насколько я знаю. Живёт для себя любимой, а мальчишка с шестнадцати лет вынужден работать и обеспечивать и себя и мать непутёвую.

      – Проходи, Мирослав, – неожиданно для себя самой выпалила я. Что ж, чай с тортом – значит, чай с тортом. В нашем случае – с пирожками.

      – А можно? – он так мило смущается, что всё, происходившее здесь всего пару часов назад, вдруг перестало иметь