Голос в моей голове. Василиса Романова

й для большого количества невинных людей. Вдруг кто-то или что-то специально создаёт помехи, чинит препятствия, чтобы мы, как хомячки в лабиринте, шли в правильном направлении?

      Что, если этот кто-то говорит с нами. Прямо так и говорит – словами и предложениями на человеческом языке. А мы – то слышим, то не слышим, то делаем вид, что это не с нами говорят. Мы ведь, конечно же, лучше всех знаем, что для нас правильно. Мы же – венец творения, хозяева своей жизни и судьбы. Позже, правда, сами и страдаем от своих решений. И уже не такие мы и хозяева, оказывается.

      Если я – хозяйка, к примеру, кота, я за него решаю, что и когда он ест, в какие места ему можно и нельзя ходить, когда я уделю ему внимание и приласкаю, а когда – пройду мимо, раздражённо оттолкнув. И все самостоятельные «решения» кота ограничены моими хозяйскими дозволениями. Но мы же – люди, не коты и не хомячки. Или нет?

      Не знаю, у кого как, но лично в моей голове есть голос. Я называю его иногда «мой повелитель», за то, что он зачастую говорит со мной в приказном тоне, сердито и грубо оценивает мои намерения и действия. Иногда он долго и упорно молчит, как бы я не взывала к его мудрости. Иногда – возникает словно чёрт из табакерки с совершенно сумасшедшими требованиями, и даже угрозами. Всегда ли я его слушаюсь (можно было бы добавить – и повинуюсь, но это точно не про меня)? Отнюдь. Как можно, я же не хомячок.

      А потом внезапно случается неприятная ситуация, и не одна. И вот, проблемы уже валятся, как снежный ком, и ты просто не успеваешь их разгребать. Кажется, весь мир против тебя, всё вокруг ломается, теряется, горит, рушится прямо на глазах. Люди, раньше казавшиеся самыми дорогими, больно ранят, предают. Привычный уютный мир становится чужим и холодным. А ты уставшая, загнанная, готовая уже абсолютно на всё, стоишь посреди этого хаоса, и не понимаешь, за что? Почему именно с тобой? Где ты так напортачила, кого обидела? И вдруг, в момент твоей максимальной уязвимости из далёких глубин сознания всплывает то самое предупреждение – угроза от «повелителя», крупными буквами и с восклицательным знаком. «А я говорил!» – А я не послушала…

      ***

      Мира, октябрь 2023г.

      Хрупкие сухие листья шумно хрустят под ногами. Я медленно бреду по обесцвеченному глубокой осенью городу, вдыхая терпкий запах пыльных улиц. Местами облупившиеся фасады домов из старого фонда устало дожидаются своего часа, но в их окнах кое-где ещё теплятся последние искры жизни. Старый чёрный кот лениво растянулся на скамейке, подставляя покрытую редкими седыми волосками спину последним лучам солнца. Увидев меня, он беззвучно открыл пасть, и снова уткнулся носом в мягкое кошачье пузо. А я одернула руку, подавив желание погладить пушистого наглеца. Лишние привязанности, пусть и мимолётные, мне сейчас совсем ни к чему.

      Я иду, шаг за шагом, всё ближе и ближе. И совсем не понимаю, чего я сейчас больше хочу: скорее оказаться там, или никогда не при каких обстоятельствах больше не возвращаться в это место. Сердце в моей груди стучит всё громче и отчётливее. Мозг непрошенными вспышками показывает события девятимесячной давности. Становится трудно дышать. Но я продолжаю идти. Шаг, ещё шаг… Узенькая улочка с разбитым асфальтом привычной дорогой ведёт меня к родному дому. К месту, где я была бесконечно счастлива, и где почти умерла. Больно… Слёзы застревают где-то в горле неприятным комом. Как же невыносимо больно! Я думала – смогу, я же сильная девочка. Но нет. Я слабая, маленькая, и я хочу к маме. Боже! Не дай мне сорваться и разрыдаться прямо здесь, перед тем самым обшарпанным подъездом. Пожалуйста!

      Собравшись с последними силами, старательно подавляя всхлипы, рвущиеся наружу помимо моей воли, я поднялась на третий этаж. Непослушными руками с десятой попытки открыла входную дверь квартиры. Моей квартиры. Теперь официально, по документам. Я наконец оформила наследство. Моя крепость и место уязвимости. Моя персональная пыточная, к которой придётся как-то привыкнуть. Продать не поднимется рука, а жить здесь одной, без мамы – будет очень сложно.

      Та же узенькая прихожая, с простеньким ремонтом. И мебель та же, и ковры, и шторы. И несчастный засохший цветок на подоконнике в кухне. Всё милое, родное, уютное. Квартира ещё хранит мамин запах – особенный, ни с чем не сравнимый, тёплый и пряный. Кажется, вот-вот зазвучит её голос из глубины комнат, а следом выйдет она сама – в тёплом флисовом халате с золотыми рыбками и со смешной резинкой в волосах. Как всегда, просияет, увидев меня, подбежит обнять, бросив кухонное полотенце куда придётся.

      За эти объятия, такие крепкие и ласковые, за мамину улыбку, за её недовольное «Мирка, ну что ты в самом деле!», я бы сейчас без раздумий отдала всё, что у меня есть. Я бы душу свою продала. Я бы вернула все-все моменты, в которых я обидела свою мамулечку, причинила ей хоть капельку боли, и всё исправила. Я бы стала самой лучшей дочерью на свете! Я бы…

      Её больше нет со мной. Долгих девять месяцев, две недели и три дня. Часы я перестала считать совсем недавно. А болеть так и не перестало… и сердце, и душа изнывают от тоски.

      Мамочка моя! Разве ты не видишь, как плохо без тебя твоей доченьке? Зачем ты оставила меня, ушла, не обняв – ты же никогда, никогда так не делала?

      Слезы