Иду по следам твоим. Эллисон Майклс

в услышанном, ведь сама думала точно так же.

      Я полюбила Айви в тот момент, когда она была всего двумя полосками на тесте, чёрно-белой горошинкой на мониторе кабинета УЗИ, округлостью живота, что натягивала все кофты и вырывала пуговицы из кардиганов.

      Айви Роуз Беннет появилась на свет в половине десятого утра в самый банальный четверг и превратила его в волшебство, памятный день на календаре, который всегда обведён красным и трижды подчёркнут. Схватки выстреливали зарядами боли и счастья, разлетаясь во мне фейерверками, которые никто не видел. Я так хваталась за мягкую ладонь Рика, что он морщился от боли, но даже не пытался соперничать со мной в болевых ощущениях и молча терпел, смиренно предлагая мне руку на отсечение.

      Каждый адский спазм был моей расплатой. Каждый убийственный толчок – платежом по просроченным счетам. Каждая мучительная судорога – погашением задолженности. Моей мамы не было рядом, чтобы предупредить о том, как же это больно – дарить новую жизнь. Но даже если бы я узнала об этом заранее, я бы не променяла то мгновение мук ни на одну минуту покоя и безмятежности. Айви – моя боль, мои слёзы, моя плоть и кровь, моя мечта, ради которой я растёрла колени, стоя перед распахнутым окном, думая, что только так мои молитвы долетят по назначению.

      – Она просто чудо, – сказал доктор Миллиган, трогая меня за плечо безжизненной рукой в латексе, и тут же вышел, оставляя все побочные эффекты чуда и грязную работу медсёстрам.

      – Она просто чудо, – с теплотой проворковала медсестра Мэйбл, и я ей верила. Она-то уж могла перевидать миллион чудес, но так и не утратила умения радоваться им сполна.

      Да, она просто чудо, подумала я, обнимая крупицу нашей с Риком любви, завёрнутую в пелёнки. И я думала так каждый день этих трёх лет, наблюдая, как это чудо только растёт и сияет ещё ярче.

      – Она просто чудо, – влюблённо улыбнулся прохожий, глядя, как Айви елозит у Рика на руках. Фотографироваться ей хотелось не так сильно, как шлёпать по лужам в новых резиновых сапожках. Но после обещания купить сладкой ваты, она смирилась со своей участью и замерла ради совместного семейного фото, такого редкого в альбомах, что я собирала на память.

      Снимок вышел засвеченным – солнце стреляло в нас холостыми прямо из-за спин и отбрасывало блики на камеру. Зато в нём поселилось много жизни. Чтобы Айви улыбнулась на камеру, Рик пощекотал её за ушком, отчего она тут же превратилась в юлу и норовила укатиться кубарем куда подальше. Айви замахала ручками, чуть не попав мне в глаз, а я пыталась увернуться от этого маленького Майка Тайсона. Чуть выскользнула из объятий Рика, отчего тот скорчился и выпучил глаза. Зато Айви хохотала так звонко и заливисто, что тот её смех до сих пор стоит у меня в ушах, как эхо, что растянулось на месяцы.

      Фотография не самая удачная, но самая настоящая. Самая счастливая. Она не попала на страницы семейного альбома, а хранится в моём кошельке, в маленьком кармашке, откуда ни за что не выпадет по неосторожности. Я засмотрела его до дыр, до потёртых пятен на щёчках Айви,