Проснись! Действуй прямо сейчас. Александр Андрианов

аботу»… Нехотя продираю глаза: «О, нет, еще одно поганое утро. Снова этот кромешный ад…» Голова кружится с похмелья, принятые перед сном 400 граммов водки дают о себе знать. Во рту сухо, слабость в ногах. С трудом разлепляю веки и поднимаюсь с кровати, а в соседней комнате уже вовсю орут дети, тройняшки. Они хотят есть, пить, новый подгузник, они постоянно чего-то хотят – и я должен торопиться. Потому что с каждой секундой их голоса все громче.

      «Саша, ну вставай же, вставай, – кричит Олеся, стоя в коридоре, – сколько можно дрыхнуть!» Как я ненавижу эти проклятые утра! Когда просыпаешься уже уставшим, так хочется, чтобы этот новый день никогда не наступал, ведь он не принесет ничего, кроме боли.

      Я сидел без работы. Точнее, я мог устроиться куда-нибудь, но мы решили, что это было бы экономически нецелесообразно: жена на тот момент работала в крупной международной компании и получала значительно больше. Поэтому семью обеспечивала именно она, а я сидел дома с маленькими детьми. Нравилось ли мне это? Да ни капли. Конечно, я любил детей, но проводить с ними все свое время было невыносимо. Я думаю, это был бы нелегкий труд для любой женщины, что уж говорить о мужчине, не приспособленном для такого рода дел. Но куда деваться, ведь я неудачник. Работы нет, денег нет, а значит – вот он, твой единственный удел: менять подгузники, греть кашки. Смириться.

      Я с радостью ждал лишь одного – вечера. Когда с работы вернется жена и вместе с детьми уляжется спать. Тогда я достану из портфеля бутылку водки, включу какой-нибудь сериал и буду бухать, пока не начнут закрываться глаза. Буду запивать это пойло газировкой, закусывать фаст-фудом и наслаждаться своим маленьким «счастьем». Наконец-то меня никто не беспокоит, в доме тишина и можно расслабиться! Только бы Олеся не вышла среди ночи в туалет и не увидела, что я снова пьян! А если вдруг выйдет, пусть мои глаза будут ясными, а голос достаточно тверд, чтобы она спросонья ни о чем не догадалась и не начала пилить… Я так боялся собственной жены. И этот страх немного останавливал меня, не давал совсем оскотиниться.

      В свои 29 лет я считал, что жизнь кончена, просвета нет, и впереди – еще больший мрак. У меня были отвратительные отношения с женой. Она не верила в меня, не уважала, высмеивала практически любые мои инициативы. Пожалуй, между нами давно уже не было никакой любви. Нет, я ее ни в чем не виню, она имела полное право так считать. И в самом деле, разве можно любить жирную тушку, которая весит больше 95 килограммов при росте 165 сантиметров? Не может обеспечить семью, жалуется на жизнь, квасит по ночам, да еще и курит, пропитывая сигаретами всю квартиру? Откуда здесь взяться любви? Я и сам себя ненавидел.

      Депрессия на протяжении долгих лет была моей верной спутницей. Я не ходил в детский садик и все детство провел с бабушкой и дедушкой, наверное, именно поэтому мне было так трудно идти первый раз в первый класс. Я плакал. Едва ли не бился в истерике на подступах к школе. Чужое здание, незнакомые дети, непонятные учителя. Где мама? Где бабушка с дедушкой? Зачем вы бросили меня? Зачем отдали на растерзание в это ужасное место! Несколько месяцев я привыкал к школе, рыдал, скандалил. Это было ужасно, и хотя со временем я стал гораздо спокойнее ко всему относиться, страх перед людьми остался на подсознательном уровне.

      Никогда не забуду случай, произошедший в 9-м классе. Мы плохо написали контрольную по физике, и учительница всем поставила двойки. Всем, кроме меня… А все потому, что мы занимались с ней дополнительно, и она, наверное, исходила из лучших побуждений. Однако журнал с оценками попал в руки нашей старосты, девушки весьма бойкой. Что тут началось… Правда вскрылась перед уроком литературы, и он был сорван! Староста и группа активистов травили меня все 45 минут. Преподаватель по литературе пыталась выступить в мою защиту, но когда против половина класса… Это было очень тяжело. Я пытался сохранять спокойствие, но что творилось в душе, не знает никто. По сути, я был ни в чем не виноват, но вдруг в одно мгновение превратился в изгоя, в отверженного! Мне хотелось заплакать, закричать, выбежать из класса или вообще испариться, растаять в пространстве, но я просто сидел и слушал оскорбления. Как же я ненавидел свою жизнь в тот момент! И всех людей на Земле!

      Много раз мне хотелось сбежать из этой реальности. Помню, на первом курсе института я чуть было не стал толкиенистом. Вообще, я никогда не любил Толкиена, но зато запоем читал Перумова, и вся эта гномо-эльфийская рать была мне близка. И вот как-то раз приятель рассказал, что есть такая классная тусовка толкиенистов. Люди очень веселые и открытые, сражаются на мечах, даже есть симпатичные девушки… Я подумал, а почему бы и нет?

      Увиденное действительно впечатлило! Люди в кольчугах и средневековых костюмах, повсюду костры (дело было зимой). А я еще пьяный-пьяный. Мы с приятелем одолжили у кого-то мечи и всласть порубились, затем посидели у костра, выпили еще и… В итоге, я довольно быстро пропитался духом толкиенизма! Даже надумал делать меч и шить кольчугу, а затем и ездить на игры.

      Это был такой удивительный и заманчивый мир! Ребята пели под гитару романтичные песни, девушки наряжались в яркие, цветастые платья, слышались удары мечей, громкий смех. Тут были свои герои и легенды. Я как будто оказался в другой эпохе: во времена великих крестовых походов,