Ювента. В.В. Дмитриев

приходилось вновь обрывать песнопение.

      Многие из детей уже предвкушали скорый приезд родителей. Это отражалось на их лицах и в поведении, заставляя пионеров думать о чём угодно, но только не об удачном выступлении. У многих из них голова наверняка была забита мыслями о том, что же такого вкусного и интересного привезет им сегодня их родня. Куда уж тут разучивать песню? Им было не до нее… Хотелось только, чтобы она поскорее закончилась и больше не мешала им грезить о желаемом.

      Прогон затягивался, а время таяло, как лед на жарком солнце. Иссякало и терпение вожатой, которая уже начинала понимать, что такими темпами они ни к чему хорошему не придут.

      – Ребят, соберитесь! – рыкнула Зоря, которая после очередной остановки уже начинала нервничать. – Мы ж ее вчера учили! А сегодня вы уже ни в зуб ногой. Память, как у рыбок, или что? Вам перед родителями своими выступать, не позорьтесь! Собрались. И-и-и…

      Пока пионеры, пересиливая себя, мямлили строчки из песни, Элина, которая тоже пребывала на взводе, то и дело выбегала из холла в коридор, чтобы ответить на звонок, позвонить самой, либо оставить голосовое сообщение в их лагерном чате, в котором сейчас, накануне важного события, тоже бушевала насыщенная жизнь.

      – Нет, нет, Тихон Валерич, красить уже ничего не надо – говорила в полголоса начальница, отвечая на внеочередной звонок. – Бордюры там и так нормальные, да и в любом случае уже поздно. Родители приедут и обязательно кто-нибудь из детей измажется, как это всегда бывает. Потом начнутся проблемы… А Артур Гекович там не рядом, случайно? А передайте трубочку…

      За разговором Элина не заметила, как в коридор вышла Зоря, тихо прикрыв за собой дверь в холл.

      – …да, да, тот красный ковер, здоровенный. Посмотрите, его вчера успели почистить? Ой, Зоречка, я щас вернусь, обещаю.

      – Моя хорошая, да не изгаляйтесь вы так – тихо сказала вожатая. – У меня-то всё под контролем, а у вас, я смотрю, своих дел хватает. Идите, а то и мы песню не отрепетируем, и лагерь к родительскому дню не подготовится – и будет у нас тогда двойной шухер.

      – Да всё нормально, просто такое чувство, что без меня ничего не решается – устало ответила Элина, и почти сразу вновь прильнула к телефону, – Чистый? А, ну да-да, говорила. Вчера еще, точно. Ага. Поняла. Хорошо, хорошо. Всё, спасибо.

      Зоря тихо посмеивалась над суетной начальницей, которая, казалось, сейчас провалится под землю не то от стыда, не то от раздражения.

      – Теперь я твоя – выдохнула Элина.

      – Нет, к сожалению. Да и вряд ли я в вашем вкусе – отшутилась вожатая. – А по поводу подмены – забудьте. Прибегайте, когда разберетесь со своим завалом. А то вы один фиг от телефона не отлипаете. Всё, кыш.

      – Извини-и-и, Зоречка. Мне дико стыдно, но всё равно спасибо. Ты умница – поцеловав вожатую в щеку, сказала начальница. – Я побежала. Прости, прости меня. Как разберусь со всем – сразу же к вам вернусь. Обещаю!

      Элина покидала Южный корпус с явным ощущением того, что она забыло что-то чрезвычайно