Пепел. Хроники Риада. Лили Харрис

без исключения мужчины, прекрасно ездили на лошадях все, даже маленькие дети, многие хорошо метали копья. Руби долго не могла понять, в чём причина, но вскоре и она осознала, что племя подвергается постоянным нападениям соседних из-за плодородных земель, на которых живёт. Беспредельная, граничащая с безрассудством храбрость ламарцев пугала её вначале, после вызвала восторг, а затем и бесконечное уважение. ХынСаа, по всей видимости, и сама была смелым ребёнком, и Руби чувствовала отчаянное желание присоединиться к уезжавшим на сражение защитникам племени всякий раз, когда они покидали селение, – желание, которое за двадцать пять лет прошлой жизни не было таким острым.

      Ламарцы вспахивали земли и сеяли на них ячмень и овёс, пасли табуны лошадей, отары овец и стада коров, косили и собирали стога сена по осени, приносили из леса дичь и ягоды, ловили в реке Хий рыбу. Первый год Руби, которая никак не могла принять новую жизнь, был омрачён чёрной депрессией: она никак не могла привыкнуть к новой обстановке, новой пище и посуде, новым домочадцам и друзьям. Её убивало всякое воспоминание об университете, о подругах. О Рэе. Она скучала по нему до слёз, до острой боли в груди, без конца плакала и пряталась от всех, мечтая, чтобы её оставили в покое. Окружавшие испуганно шептали, что ею в ту ночь овладел злой дух, и убегали, прячась от гнева Тхананы, матери ХынСаа.

      Сознание двадцатипятилетней девушки, заключённое в тело маленького ребёнка, томилось от веса прожитых лет, которые не принадлежали ХынСаа. Руби знала, что ей никто не поверит, и это так же мучило её. Люди воспринимали её не по годам взрослые суждения, как знамение и дар девочки, родившейся в семье вождя племени, Нийсхо. Тханана была жрицей, и ХынСаа предстояло в будущем занять её место, поэтому её одарённость многим дарила радость и веру в то, что племя ждёт светлое будущее.

      Несколько лун спустя Руби смирилась с произошедшим, начала привыкать к новому языку, новому порядку, новым обязанностям. Её ум всегда был пытливым, и вскоре жажда узнать окружавшее её лучше вытеснила и отчаяние и тоску. Шло время, день сменял ночь, зима – лето, и Руби всё чаще стала называть саму себя новым именем. К семнадцати годам о прошлой жизни напоминали лишь редкие приступы тоски, неизменно связанные с воспоминаниями о Рэе, образ которого, трепетно хранимый в памяти, не вытеснили ни новые друзья, ни новые законы, ни новые переживания.

      Камни осыпались под ногами ХынСаа, медленно спускавшейся к роднику, ветер играл золотисто-каштановыми прядками, обрамлявшими её лицо, и складками скромного коричневого платья. Бивший между холмами ключ был местом паломничества многих девушек, приходивших сюда, чтобы набрать воды в кудалы – так ламарцы называть медные кувшины с тонкими изогнутыми ручками и высокими горлышками. Спуститься и набрать воды из родника было почти обрядом, ведь именно здесь незамужние девушки могли встретиться с юношами и знаками поведать о своей благосклонности: подать кудал попросившему воды было равнозначно согласию