Гелея. Вячеслав Марченков

И наконец, к вечеру третьего дня достигли мелководной переправы. На том берегу начинались владения Монари, где лагерем стояли воины Кадара. Увидев знакомые ему шатры, Тёмный князь с облегчение выдохнул;

      – Ну, вот и закончилась эта проклятая земля! Придёт время, и я выжгу её дотла!

      Но вслух сказал:

      – Вот мы и дома!

      А чуть погодя, криво усмехнувшись, добавил:

      – Пока что у тебя, мой друг!

      Охрана, предоставленная Великим Князьям, развернулась и поскакала прочь. А лошади потащили повозку с седоками на другой берег, где её тут же окружили уродливые, рогатые слуги Тёмного Князя и рослые звероподобные воины Монари, упав ничком в ожидании хозяев. Кадар, махнув рукой, подозвал к себе старшего. Высокого, здоровенного Куита и что-то тихо шепнул ему. Тот исчез, и пока князья разминали конечности после долгого путешествия, на берегу реки раскинулся ещё один роскошный шатёр. Рядом с коим положили широкий, узорчатый ковёр. На нём, тут же появились огромные горы всевозможных закусок и вина. Великие князья, сбросив плащи, благо погода способствовала этому, скрестив ноги, уселись на ковёр и начали пир. Слуги наливали вина и подавали закуски, какие требовали хозяева. Монари всё время смеялся, разделывая жареного гуся и запивая его красным вином. А Кадар, занятый рёбрами молодого ягнёнка, глядя на развеселившегося приятеля, не мешал ему лишними разговорами. Один из слуг, ненароком зазевавшись, споткнулся и разлил вино предназначенное господам. Тёмный князь не повёл даже бровью, а Монари, развеселившись, схватил нож для разделки мяса и воткнул его в горло нерасторопного холопа. Тот, захрипев, упал и на груди Князя, блеснул ярко-красный свет, видимый даже сквозь лёгкую тунику. Так медальон вобрал в себя душу убиенного. Это событие, ещё больше раззадорило правителя Юга и тогда, он приказал повалить телегу и привязать к ней ещё одного из своих слуг. Воины, быстро исполнили приказ, сделав необычную мишень для метания ножей. У ног Монари разложили ножи, которыми он долго бросался, так и не сумев убить холопа, который истекал кровью от неглубоких ран. Кадару, это портило аппетит, и он, небрежно взяв один из ножей, метнул его с такой силой, что попав в глаз, прибил кричащего от боли к телеге. Тот, отдав душу медальону, затих. Монари, повернул восхищённый взгляд на соседа и, проглатывая очередной кусок мяса, продавил сквозь себя: