Человеческая оболочка. Погребальная песнь охотника. Алексей Котаев

остановилось. А ты горло ему вспорол, – призрак все еще прятался где-то в темноте. – Не таким я тебя воспитал… И в путь я отправил мальчишку, который всем сердцем хотел кого-то спасти. А ты стал ничем не лучше меня в молодости. Жаль. Вот только оправдание, что это мир такой – это лишь оправдание.

      – Предлагаешь сбежать далеко, спрятаться, зарыться в нору и прожить жизнь до самого конца?

      – Ну… до конца у тебя точно не получится, но ты хотя бы обретешь покой.

      – А ты смог обрести покой?

      – Я? Да… Правда, смотрю на тебя сейчас, и больно как-то… Особенно от того, что мне с трудом дается потеснить того вечно улыбающегося ублюдка. Почему он?

      – Не знаю…

      – Ты мог бы слушать других людей. Живых, например…

      – Не знаю…

      – Мальчик, ты уже взрослый, да и я уже мертвый… Но мудрые вещи я все еще могу тебе напомнить, – голос за спиной стал ближе и четче, но Марк отказывался оборачиваться. Хотел дослушать. Хотел подольше побыть рядом с этим голосом. Почувствовать себя глупым мальчишкой хотя бы на секунду. Без всех этих трудных выборов и странных решений. Без ненужных смертей и долгих путешествий. – Готов слушать?

      – Да.

      – Знаю, у тебя очень трудный путь. Труднее, чем у меня или у кого-либо… И ты пытаешься идти по нему правильно, но сколько бы ты ни пытался – не выходит. Так вот… Если трудно идти, то просто остановись. Ты никому ничего не должен…

      – А как же «дорогу осилит идущий»?

      – Исаак… – Юрий произнес старое имя, и мальчишка зажмурился, чтобы не расплакаться. – Я тебя понял… Дорогу осилит идущий…

      Айзек вернулся из своего минутного путешествия в Ад, в котором у него опять было другое имя. Долго ждал, когда наставник продолжит, но за спиной была лишь тишина. А когда охотник обернулся, то понял, что старика больше нет. Есть другой старик. Мертвый. Умер благородно, да вот только толку-то. Благородная смерть… И опять же, смотря чьими глазами. Пленник точно умер преисполненный гордостью за то, что оказался способен выменять свою жизнь, на жизнь близких.

      А вот в глазах убийцы… это была самая обычная смерть. Он умер, никого не сумев спасти. Так какой тогда смысл красиво умирать?

      Противоречие.

      Странно, но Уиллис так и не появился, и весь путь до машин и основной группы Айзек проделал в полной тишине. Однако внутри бушевало такое смятение, что и представить сложно.

      Остановиться… А можно ли?

      В считаных минутах от привала Айзек уже нагнал Осло. Поравнялся с ним и сбавил темп.

      – Где девчонка?

      – Вперёд ушла. Она жутко быстрая… Я… кое как бежать-то могу, – явно запыхался рядовой.

      – Понял.

      – Я слышал крик…

      – Угу…

      – Ты… убил его, да?

      – Угу…

      – И тебе его не жаль? – пытался бежать и болтать парнишка. Бежал и болтал до такой степени, что Айзека это начало немного раздражать.

      – А что было бы правильно?

      – Не знаю… Отпустить?

      – Зачем?

      – Чтобы