Человеческая оболочка. Погребальная песнь охотника. Алексей Котаев

кромешной темноте невозможно было разглядеть всего старика в деталях. Айзек смотрел на него как на черную мешковатую фигуру.

      – Марк, че тянешь? Пошли уже! – Уилл стоял в одном ряду с охотником, скрестив руки на груди.

      – Погоди. Убивать его – это неправильно.

      – Оставлять в живых, кстати, тоже! Сам подумай, куда он вернется? В разоренный дом? В дом, где больше нет ни одного его товарища? На хрена тебе мстительный дух на хвосте? Одного уже хватает!

      – Ага, а прирежу я его, и он, как и ты, будет стоять рядом…

      – Тут тесновато, знаешь ли. Девчонку я выгнал, но места больше не стало… Хватит болтать, сержант. Выполняй!

      – Да подожди ты…

      – Кстати, а почему ты вообще со мной решил поболтать?

      – Хочу понять, оставлять его в живых или нет…

      Старик начал возиться, привязанный к дереву, и мычать. Очнулся. Рот штаниной заткнут.

      – Тихо, успокойся, старик. Не шуми.

      Тот опять что-то промычал.

      – Ты меня понимаешь?

      Промычал, но кивнул.

      – Меня зовут Марк. Я разведчик красных берегов. И так вышло, что мы с тобой случайно встретились.

      Полный непонимания взгляд.

      – Там, – Марк качнул головой в сторону. – Ваше поселение?

      Кивнул. Нехотя кивнул.

      – Пиратствуете?

      Головой старик мотает. Нет. Не пиратствуют. И никогда такого не было.

      – А как вы тогда выживаете?

      Мычит, но слова не получаются.

      – Так значит пиратствуете… Понемногу, но ведь пиратствуете.

      Мужчина, привязанный к дереву и сидящий на земле в одном белье, вновь нехотя склонил голову. Да. Они пиратствуют. Совсем чуть-чуть. Не каждый день, и нападают не на всех. Да и делают это только для того, чтобы выжить. Награбленное продают или на еду меняют…

      – Ладно… Я сейчас предлагаю тебе выбор.

      Кивнул.

      – Я развяжу тебе рот, а дальше… ты решишь сам. Поднимешь панику, предупредишь своих, или переждешь, когда бойня закончится. Готов?

      Старик снова кивнул.

      Длинный клинок скользнул по рваной штанине и кляп выпал изо рта.

      – Парень! Парень, не надо! У нас дети, старики, бабы! Мы грабим только когда совсем все плохо! Вы придите к нам, сами увидите! Ну куда нам? У нас там человек пять только оружие держать могут, да и оружие то так… три самострела на всю деревню! Мы не опасны! Марк, да? Марк! Иди к своим, пусть просто придут! Просто придут и поговорят! Марк…

      Мужчина смотрел в мертвые стеклянные глаза Марка. Пытался найти в них отклик. Хоть какой-то, но серые отблески не выдавали никаких эмоций. Нет смысла торговаться. Старик готов был расплакаться, готов был вымаливать, лишь бы тех, кто живет внизу, не тронули. Но, видимо, вариантов и вправду было всего два.

      Глубокий вдох, и мужик заорал, что есть мочи. – ТРЕВОГА!

      И как только воздух в легких иссяк, Марк проткнул шею старика ножом. Вот и вся тревога. Кровь недолго сочилась из раны, пенилась, но вскоре стихла. И сердце старика стихло. И голос, эхом разнесшийся по лесу, стих. Старик сделал все,