Человеческая оболочка. Погребальная песнь охотника. Алексей Котаев

между вами произошло?

      – Ты правда хочешь это знать?

      – Ну уж поведай. Мы ведь намерены закончить все в этом последнем путешествии. Не хочу, чтобы осталось что-то недосказанное.

      – Как скажешь…

      Глава 30

      Потерянная глава

      Вода тяжелая. Вязкая. И холодная. И сколько бы мальчишка охотник не греб к свету, что-то тянуло его на дно. Нет ни боли, ни холода. Рук нет и ног нет. Только вода. Тело уже почти растворилось. И спать хочется. Только спать во сне странно и непонятно. И не понятно, где он. Как он тут оказался. Нужно наверх. Нужно к Ханне.

      Яркий свет бьет в глаза, а за ним и боль. И холод. Тело трясет и с каждым шорохом, с каждым звуком, боль становится все сильнее. Вот, вроде, затихло, замолкло.

      – Мммм… – горло только мычать может. Слов в голове нет. Только что-то звериное. Чудовищно болезненное и пустое. И один лишь свет.

      Свет?

      Что такое свет?

      А боль?

      Боль понятна.

      Айзек открыл глаз, но ничего не увидел. Только свет. Все белое. И чем больше белого, тем больнее. И нет ни рук, ни ног. Все еще.

      – Вот сука! – взвыл кто-то рядом.

      А что он сказал?

      – Капитан! – началась возня. – Капитан!

      – Чего?

      – Гляньте!

      Что они говорят? Тело без мыслей не понимает слов.

      – Хо-хо… – это что? Радость? – Намотайте бинт, чтоб мозги все не вытекли. И в кабину его…

      – Может добьем? Он все равно не жилец!

      – Выполняй приказ, боец!

      – Аааааа! – глотка что-то выдавила. Какой-то звериный вой, вперемешку с жалобным плачем. – Аааа! Ммммм…

      – Потерпи, дружок. Щас… Щас все будет… – голос знакомый. И не понятно телу, чей. Будто родной голос.

      – Мы промыли рану… но… Капитан, там вообще месиво из костей. Он не дотянет до города. Да и…

      – Он-то дотянет, – противный голос.

      Тепло и больно. И больнее, чем было, когда было больно и холодно. Руки и ноги у тела чувствуются как нечто далекое. Нечто неосязаемое. И как только в голове зарождается крупица мыслей, то боль тут-же ее прогоняет. Пусто.

      И темно.

      А еще светло.

      И где-то между светом и тьмой тело мальчишки. Слабое и израненное. Уставшее. Болезненное. И хочется отказаться от этого тела, но все никак не выходит. Получается только барахтаться в этой мутной воде, и ни вверх, ни вниз.

      И снова пропасть, провал, скачок куда-то в другое время и место. И вот она, невероятная, первая мысль.

      И первое слово.

      – Больно…

      – Очнулся! Эй! Пацан, открой-ка глаз!

      – Да гонишь что ли?! Хрен он тебе откроет че, у него мозги все в кашу…

      – А ну прекратили! Руль возьми!

      – Так точно!

      – Эй, слышишь?

      Болезненное тело начали трогать, мять, трясти. Глаза у тела не открылись, как бы оно не старалось. И внутри тела пусто.

      – Черт! Ладно, едем дальше. У нас еще несколько дней пути. Перемотайте его! И рану промойте, вонять начала!

      – Это он это… обгадился, капитан.

      – И