Лабиринт Ариадны. Ашира Хаан

ю.

      Непонятно зачем, если все, что можно, между нами уже случилось.

      В комнате пахнет кисловатым терпким вином. Бокалы с его остатками стоят на столиках по обе стороны от огромной гостиничной кровати. Белоснежные простыни измяты и залиты вином… и не только.

      Розовый рассвет неловко и смущенно только пробирается в комнату, а я уже стесняюсь вспомнить все то, что творила ночь напролет с этим мужчиной.

      Где была моя голова!

      Не так меня воспитывали!

      Кудрявый красавчик переворачивается на другой бок, ресницы его дрожат, он слегка приоткрывает глаза и окидывает меня ленивым жарким взглядом.

      Ох, вот сейчас становится совсем стыдно.

      Спросит ли он: «Кто ты такая?»

      Или посоветует побыстрее покинуть его номер?

      А это его номер, явно не мой – в моем и кровать скромнее, и позолоты меньше, и зеркал на потолке нет.

      Но в той же самой гостинице. Там, где проходила прощальная вечеринка.

      Вопреки моим опасениям, уголки губ Диониса дергаются и расползаются в медленной порочной улыбке.

      – Розовопятая Эос не успела еще плеснуть рассвета на наши тела, а ты уже пробудилась, – его хрипловатый со сна голос все равно звучит музыкой в моих ушах. – Иди сюда, прекрасная Ариадна, сейчас я покажу тебе путь к звездам… а может быть, и подальше. Хотя льщу себя надеждой, что вчера так часто тебя туда водил, что ты еще не забыла дорогу.

      И он подгребает меня под себя, нависая сверху. Темные кудри застилают лицо, зато можно во всех подробностях разглядеть загорелое тело атлета – ни грамма лишнего жира, четко прорисованные мышцы… Даже в своем паническом состоянии я не могу удержаться и не потрогать эти безупречные кубики на животе. Настолько они идеальны, что кажутся нарисованными.

      Хриплый смех будоражит меня.

      – Кажется, три часа ежедневного спорта – моя лучшая инвестиция в прошедшем году, – сообщает Дионис. – Но ты не останавливайся. Ниже… Еще ниже…

      И я вспоминаю это чувство завороженности – он словно околдовал меня, потому я и пошла за ним сначала пить вино, потом в номер, потом разделась и повела себя… Отнюдь не так, как положено вести хорошей девочке. И профессионалу, который прилетел на эту конференцию заниматься делами.

      – Ох… – я вспоминаю, что утром у меня трансфер в аэропорт. – Минутку! Я… я не могу с нечищенными зубами! Это отвратительно!

      Густые темные брови снова хмурятся:

      – Ты не вызываешь у меня отвращения… А! Так это намек!

      Он ослепительно улыбается, демонстрируя те самые зубы – белоснежные и идеальные, словно нитка жемчуга, скатывается с меня и направляется к двери в ванную.

      И сзади он выглядит… Ох!

      – Две минуты – и я снова с тобой, – обещает он.

      А я вспоминаю рассказы брата о том, как в армии они собирались и одевались за тридцать секунд. Что ж! Не посрамлю династию Фроловых!

      И уже через минуту я аккуратно прикрываю за собой дверь роскошнейшего номера и босиком на цыпочках мчусь к лифту, прижимая к груди свои туфли на шпильке.

      Глава первая. Ариадна на работе

      Двадцать семь – самый дурацкий возраст.

      Если не успела выскочить замуж в институте, то все, хана – лучшие мужики, которых, по крылатому выражению «разбирают щенками» – уже заняты.

      Самые серьезные углубились в карьеру.

      Самых легкомысленных окольцевали по залету, и теперь они осваивают азы адюльтера.

      Придется ждать еще лет десять, пока разведутся лучшие, соберутся жениться серьезные и остепенятся легкомысленные.

      Ну, или встречаться с контингентом сорок плюс, у которых «бес в ребро», но денег и харизмы на восемнадцатилетних моделей не хватает, и они расхватывают, что осталось.

      В карьере тоже все не слава богу.

      На молодого специалиста уже не тянешь, серьезного опыта еще нет, а в очередь на вакансии, где ценятся длинные ноги и стоячая грудь, опоздала лет пять.

      И уже видно, что ты не гений. Гении в двадцать семь возглавляют собственные компании.

      Мама всегда говорила, что я вечно зеваю и галок ловлю. А надо ловить последние шансы. Пока стояла, хлопая ресницами, ровесницы мои шустро рассосались кто замуж, кто на вершину карьерной лестницы, кто в науку.

      А я…

      Я живу одна.

      И работаю переводчицей в маленькой игровой компании.

      Прихожу на работу в девять, ухожу в шесть.

      Перерыв на обед – в соседнем кафе с дешевыми бизнес-ланчами.

      Вечерами читаю или играю. Раз в месяц встречаюсь с друзьями.

      Дома даже кошки нет.

      Кошки нет – потому что я еще надеюсь на личную жизнь. Хотя непонятно, на что тут надеяться?

      Двадцать семь – предел, за этим порогом принцы уже не водятся. Теперь только ждать разведенных алиментщиков