Девочка с большим чемоданом. Ростислав Кот

мяче, которых, на первый взгляд, не стоило ожидать при её довольно скромных физических кондициях. Девочка оказалась на удивление результативной полузащитницей, и многие новички интерната теперь искренне считали, что «чудо-ребёнком» Аби прозвали за её контратаки, в которых она, казалось, порой делала на игровом поле невозможное. И сейчас прозвище звучало уже совсем не обидно. Хотя именно Вега, а ещё Мара, точно знали историю его возникновения.

      Вега ушла к своим, к старшим воспитанникам, рассевшимся на передних рядах. Аби, глядя ей вслед, молча позавидовала природной грации и пластике девушки. Всё это отлично читалось, несмотря на тапки-шлёпанцы, просторную светлую майку с провокационной надписью амурной тематики на староимперском во всю спину и широкие красные шорты-паруса с огромным цветочком на попе.

      О чём говорили впереди, было не расслышать из-за урчания мотора и шума колёс по не слишком-то ровной дороге. В какой-то момент сёстры Джак стали дружно ржать, махая длинными красивыми руками. Видимо, мальчишки-поклонники постарались, рассмешили. Шутку, которую не расслышала Аби, одобрила снисходительной улыбкой даже сама госпожа Крон.

      Аби же, оставшись одна, в этот момент увлечённо думала о другом. Она поглядывала в окно, стараясь не пропустить кое-что важное.

      Через некоторое время дорога повернула направо, и автобус выехал на небольшую лужайку. Чуть в стороне от дороги прямо из травы торчал странный знак. На трёхметровой полосатой штанге красовалась большая ярко-синяя табличка с ярко переливающейся на солнце надписью: «Ограничение 100 тонн». Табличка была пыльной, слегка помятой, и по краям её тронула ржавчина. Этот знак явно откуда-то стащили и зачем-то воткнули здесь. Непонятно, что он должен был обозначать. Но Аби очень хорошо помнила, ЧТО каждый раз после этой полянки происходило. И потому, прильнув к окну, задолго искала глазами синюю табличку со стотонным предупреждением.

      В этот раз всё повторилось. Миновав знак и почти проехав поляну, автобус взрыкнул мотором, тяжко вздохнул пневматическими тормозами и плавно остановился. Автофотохромные стёкла на окнах почему-то вдруг заметно затемнились – да так, что почти ничего не стало видно, и на гнутом стекле засияли отражения автоматически включившихся потолочных светильников.

      Это длилось всего какую-то секунду. Потом автобус тронулся и покатил дальше. Стёкла постепенно снова просветлились. Позади осталась всё та же поляна. Или уже другая? Кто ж её внимательно разглядывал… За окнами вновь поплыла чуть пропылённая летняя зелень. Как будто ничего не изменилось?

      Только тот, кто был в курсе некоторых опасных тайн бытия, чьи чувства были в этот момент обострены, заметил небольшой скачок атмосферного давления. Совсем небольшой. Всё-таки темпоральный квазирезонанс как-никак: там летнее утро и тут летнее утро.

      А ещё стало чуть холодней. Совсем чуть-чуть. Кто-то машинально потёр голые плечи. Но похолодание проявлялось чисто субъективно – люди его ощущали, но показания термометра над лобовым стеклом