Проклятие Оркнейского Левиафана. Роман Афанасьев

как оказалось, продавались товары из южных колоний. На деревянных полочках содержались плотно запечатанные склянки с бангалорской курительной смесью, цветные жестяные коробочки с различными видами чая, встречались и причудливо раскрашенные сундучки с лекарственными травами, помогавшими, если судить по биркам, от всех недомоганий разом.

      Изучая экспозицию лавки, скрытую за решетчатой рамой, Томас не забывал поглядывать в сторону своего спасителя, что неспешно прогуливался вдоль дома Макгрегоров. На этот раз ему представился случай хорошенько рассмотреть своего случайного знакомого при свете дня, чем ученый и не преминул воспользоваться.

      Молодой человек, спасший его прошлой ночью, ростом был на полголовы выше Томаса и заметно шире в плечах. Он был укутан в широкий плащ-крылатку без рукавов, но даже его просторные контуры не скрывали спортивного сложения владельца. Из-под плаща виднелись узкие серые бриджи, натянутые поверх странноватой обуви, напомнившей Томасу кавалерийские сапоги. Настоящий джентльмен для дневной прогулки по городу надел бы оксфордские лаковые ботинки, и странные сапоги тут же приковали внимание Маккензи. Это, конечно, было чудовищно, но не преступно. Да и весь облик этого человека как-то не вязался с мыслями о криминальном мире Лонбурга. Новый знакомый Томаса и фигурой и одеждой напоминал профессионального путешественника, исследователя, искателя приключений. Маккензи мог легко представить этого типа со слоновьим ружьем в руках, пробирающимся сквозь заросли восточной Африки, или марширующим с пехотной винтовкой по пыльным дорогам северного Бангалора.

      Голову незнакомца прикрывал черный котелок, один из тех, что были весьма популярны у Лонбургских адвокатов и биржевых маклеров. Он не слишком подходил к плащу-крылатке, и Томас окончательно убедился, что у его знакомого отсутствует всякий вкус. Порой, когда незнакомец поворачивался, Маккензи мог видеть его лицо. Узкое, худое, немного вытянутое, оно было чисто выбрито. Лишь у самых ушей оставались небольшие полоски бакенбард, доходящих до мочки ушей. В этом лице ученому чудились некие хищные черты, скрытая злость и затаенная агрессия, что, конечно, должно было, несомненно, привести когда-нибудь к повышенному артериальному давлению, а то и разлитию желчи.

      Удовлетворившись осмотром, Томас вернулся к изучению ассортимента лавки. Подметив столько интересных деталей, он, тем не менее, оставался в недоумении, ни на йоту не приблизившись к разгадке тайны незнакомца. Он не походил ни на шпика-полисмена, ни на преступника. И уж меньше всего он походил на праздного зеваку, случайно вовлеченного в водоворот событий вокруг дома Макгрегоров. Больше всего незнакомец походил на завзятого охотника, частого посетителя колоний, но что такому делать посреди Лонбурга? Ему бы сейчас охотится на тигров в Бангалоре или раздвигать границы африканских владений Оркнеи.

      За стеклом, внутри лавки, мелькнула фигура приказчика, и Томас