На излом клинка. Книга третья. Александр Капков

случаи, вроде этого, когда пытки считались необходимыми, являясь средством дознания. Но я живо помнил, хотя и прошло много лет, как меня самого подверг им капитан де Перелен, и не стремился к созерцанию подобного зрелища. Походив с полчаса во дворе, я изрядно замерз и, перестав слышать глухие крики, собирался уже возвращаться, как стукнула дверь, на крыльцо вышел капрал. Он глянул на меня, кивнул, словно приглашая в избу, а сам неспешно сошел вниз с видом человека, исполнившего свой долг, на ходу раскуривая трубку.

      В доме, на первый взгляд было все также, только писарь сноровисто скреб пером по бумаге, да текла по бороде сотника кровь от прокушенной губы, а сам он громко и прерывисто дышал. Правая его ладонь была замотана тряпицей тоже в кровавых пятнах.

      – При тебе было обнаружено двести рублей в серебре и ассигнациях. Для кого сии деньги предназначены? – спрашивал Заблудов.

      – Для управляющего.

      – Как зовут поляка, что с вами был?

      – Казимир Доплецкий или Дуплецкий, точно не скажу, его у нас все по имени кликали.

      – Теперь ответь, откуда знаешь управителя имения?

      – Прежде он постоялый двор в наших местах содержал, отсюда и знакомство.

      – Кто из твоего отряда с Мокишевым еще знаком?

      – Северьян Гущин, хорунжий мой.

      – Скажи, почему именно тебе поручение самозванец дал?

      – Падуров, полковник мой, ему меня присоветовал. Как позвал государь меня к себе…

      – Я тебе дам государь, – прикрикнул строго Заблудов.

      – Виноват, самозванец. Спрашивает меня, хочешь, казак, мне службу сослужить.

      Я отвечаю, что да, хочу. Он и говорит, что полковник твой сказывал, будто ты знакомство водил с верным моим слугой Богдашкой Мокишевым. Так и есть, отвечаю. Он мне и приказывает, поедешь, мол, туда с поляком Казимиром, встретишь человека, на кого поляк тебе укажет и ко мне свезешь. Ваше высокоблагородие, ослабел я сильно, нельзя ли воды подать.

      – Терпи, казак, атаманом будешь. Ладно, на последний вопрос ответишь, и напоят тебя и накормят.

      – Спрашивай, – прошелестел голос сотника.

      – По каким приметам должны были вы опознать того человека?

      – То Казимира была задача, не моя.

      – Поляк с ним, что знаком был?

      – Нет, Казимир мне сказывал, что тот человек его не знает, как и он его. Человек тот на французском языке говорить станет. А поляка он по письму определит, – последние слова сотника были едва слышны, глаза закатились, и он замер.

      Уж, как хотите, а стало мне его жаль. Понимал я, что повернись по-другому, лежать мне зарубленным поляком в том поле. И все же мог сотник сразу меня повесить, его была власть. Да вот не стал. Дал мне время побарахтаться, за жизнь побороться. Благодаря чему я и выжил.

      – Все, достаточно, больше его спрашивать нельзя, умрет, – вмешался лекарь.

      – Сворачивайся, – приказал писарю майор, поднимаясь с табурета. – Пошли ротмистр к князю, есть что ему рассказать.

      Мы спешно отправились на постоялый двор и беспрепятственно вошли к генерал-майору.

      Глава шестая.