Аданешь. Владимир Анин

вызывали? – спросил прокуренным голосом пожилой мужчина в кожаной кепке со значком таксиста на околыше.

      – Да. Спасибо. Через десять минут буду, – ответил я.

      – Поторопитесь. У меня еще заказ, – буркнул таксист.

      Я вернулся в комнату. Вероника сидела на тахте, поджав под себя ноги и обиженно надув губы. Молодое тело было безупречно, солнечные лучики, с трудом пробивавшиеся сквозь густую крону растущей за моим окном березы, беспечно бегали по ее груди веселыми зайчиками, будто бы нарочно указывая на самые привлекательные места.

      Я невольно засмотрелся на нее, но, спохватившись, состроил извиняющуюся физиономию и сказал:

      – Вероника, мне очень жаль, но меня внизу ждет в такси. Я должен ехать.

      – Ну, хорошо, поезжай. Я подожду тебя.

      – Это исключено. Меня не будет несколько дней. Так что, будь добра, быстренько одевайся и – домой.

      – Ты меня выгоняешь?

      – Нет. То есть, да. Я позвоню тебе, как только вернусь.

      Вероника вскочила и стала яростно натягивать на себя одежду.

      – Суворов, ты все-таки сволочь. Так обмануть мои надежды! Я уже собиралась к тебе переехать, а ты…

      «Так! – подумал я. – Похоже, я где-то дал маху. Как же это я позволил ей додуматься до такого? Переехать ко мне… Это в мои планы не входит».

      – Дорогая, – сказал я, стараясь быть как можно деликатнее, – боюсь, что вопрос о твоем переезде ко мне еще не назрел. Это, конечно, возможно, но не сейчас. И не в ближайшем будущем.

      Вероника даже зарычала от досады. Сарафан застрял у нее на голове. Она с такой силой дернула его вниз, что он жалобно затрещал, рискуя разойтись по швам. Втиснув ноги в босоножки, взлохмаченная и разъяренная, она стремительно направилась к выходу. Я было бросился за ней, но сообразил, что сейчас не время разыгрывать трагические сцены, и остановился. Хлопнув дверью так, что из-под наличника взметнулось целое облако пыли, Вероника зацокала каблуками по лестнице, продолжая сыпать в мою сторону проклятьями. Звуковая изоляция в хрущевке оставляет желать лучшего, и я прекрасно слышал все, что она говорила, вплоть до того момента, как вышла из подъезда.

      Взгляд мой упал на единственный в комнате стул. На спинке небрежно висели беленькие шелковые трусики, по всей видимости, нарочно забытые Вероникой. Я отпер ключом комод – он у меня всегда был заперт – и положил трусики в верхний ящик, туда, где уже лежала дюжина таких же да еще десятка два всевозможных лифчиков и чулок. Ох, женщины! Такое ощущение, что они искренне верят, будто ненароком забытая в доме любовника деталь женского туалета действует как безотказное приворотное средство. И почему они так стремительны в своих чувствах? Почему им всегда невтерпеж? Стоит лишь дать слабину, и они уже смотрят на твой дом, как на свой новый плацдарм. Уже придумывают, как переставить мебель, что докупить, какие шторы повесить на окна и какой палас постелить на пол, потому что –