Две жизни. Том II. Части III-IV. Конкордия Антарова

личных чувств, какого бы то ни было характера. Я погрузился только в искусство и отдал ему всю жизнь без остатка. Но люди и при этой моей манере жить не оставляют меня в покое. Они – хочу я этого или не хочу – подходят ко мне через то же искусство, которое я им несу. Любовь к искусству – единственное, для чего я жил и живу и чем служил всегда моему Богу и общему благу, – заставляет людей сближаться со мной, а меня принуждает принимать их как учеников и сотрудников. И неизменно картина всюду была и есть всё та же: если я нёс людям восторг и откровение в искусстве, то так же непременно я приносил горе в их личную жизнь. Это до того стало меня подавлять, что я решил покончить свои счёты с жизнью, уйти с земли в Вечность, в которую я свято верю. Я уже собрался было выполнить моё решение, но внезапно встретился с тем великим человеком, письмо которого я привёз вашему не менее великому, как мне кажется, и обаятельному другу, Иллофиллиону.

      Если бы не эта чудесная встреча, я бы никогда не встретил и вас, Лёвушка. Теплом веет на меня от вас. Молодость ваша, ваш исключительный талант, живая фантазия, умение проникнуть до самого дна душевных переживаний артиста, интерес и дружба, которые вы выказываете мне, – всё тянет меня к вам. И сейчас я шёл и решал всё тот же вопрос: не принесу ли я и вам тоже горе? Быть может, мне надо отойти от вас, чтобы громы небесные не потрясли вашей юной жизни?

      – Дорогой Станислав, – весело засмеялся я, – уверяю вас, что громы небесные не ждали момента моей встречи с вами. Они и так уже поразили меня, как только было возможно. У меня много возражений вам. Во-первых, где мы с вами сейчас? Здесь не та открытая сцена жизни, где всё полно условных пониманий и предрассудков. Здесь для нас с вами, как и для всех сюда пришедших, – святая святых, доступная каждому из нас так, как мы сами способны в неё войти. Здесь живут вне предрассудков, вне условного быта и его требований. Здесь каждый делает свой «день» освобождённым настолько, насколько он сам совладал со своими страстями. Во-вторых, вы судите о тех внешних впечатлениях, которые вы вносили людям в их жизнь. Но те страдания, вестником которых вы являлись для них, не были только страданиями; они служили им лестницей для внутреннего совершенствования их духа. Если вы перестанете судить свою жизнь и жизнь ваших встречных однобоко, учитывая только один земной план, а свяжете сознание и своё, и всех встречных ещё и с планом живого, трудящегося неба, вы будете и сами жить в Вечном и оценивать события и факты жизни других сразу в двух планах, рассматривая их как нечто единое, которое разделить невозможно. Рассматривая так ваши встречи, вы увидите в себе величайшую Мудрость, потому что вы пробуждаете в людях их возможность вступить в тот вечно движущийся поток, который и есть Вечное Движение.

      Сегодня я ощутил всем своим существом эту связь человека земли с любовью и заботами трудящегося неба. Я понял, что не только в идеях и высоких словах я должен искать возможностей передать земле труд великих братьев живого неба. Не в теориях и обетах должна