Закованные в броню. Элена Томсетт

непроизвольно вырвалось у нее, когда она дошла в своих размышлениях до этого места.

      Валленрод ответил мгновенно, словно ждал этого вопроса или мог следить за течением мыслей в ее голове по выражению ее лица.

      – Ты умная девочка, Эвелина, – в его голосе звучала бархатистость, скрывающая острые когти хищника. – Ты умеешь слушать и делать выводы. Ты ведь уже поняла, что произошло, не правда ли? Я видел это по твоим глазам.

      – Я задала вам вопрос! – резко сказала Эвелина.

      Валленрод весь так и залучился светлой отеческой улыбкой.

      – Я хочу тебя, моя прекрасная Эвелина. У меня нет семьи. А мне так не хватает рядом такой очаровательной девочки, как ты.

      «Он сумасшедший!» – с испугом подумала Эвелина, глядя в его добрые голубые глаза.

      – Разве я был груб с тобой? – продолжал комтур с легким укором. – Разве я хотел причинить тебе вред? Я позволил тебе жить в моем прекрасном доме и обращаюсь с тобой, как со своей собственной дочерью. Почему же ты выглядишь такой испуганной, дитя мое? Я не собираюсь тебя обижать. Поверь мне, этот ужасный инцидент в гневском лесу вовсе не был спланирован мною заранее, эти варвары должны были лишь немножко испугать тебя, чтобы в твою умненькую головку больше не приходила идея убегать от меня.

      – Но у меня есть отец, которого я люблю! У меня есть мой дом! – со слезами на глазах сказала Эвелина.

      – Дорогая моя! – вскричал комтур, на глаза которого, к удивлению Эвелины, тоже навернулись слезы. – Разве же я не понимаю тебя! Очень хорошо понимаю! Но ведь отец упрячет тебя в монастырь! Тебя, такую красавицу, такую умницу! Ты – просто совершенство, ты настоящий цветок, прекрасная белая роза, великолепный и душистый полураспустившийся бутон!

      Комтур остановился на секунду перевести дыхание, словно не замечая, с каким испугом и отчаяньем смотрит на него Эвелина.

      – Мой отец ищет меня, он будет искать меня до тех пор, пока не найдет! – не сдавалась Эвелина, лелея надежду, что ей все-таки удастся достучаться до здравого смысла гневского комтура. – И он меня найдет, рано или поздно, живой и невредимой или только мой хладный труп. Что случится тогда?!

      – Твой отец не будет тебя искать, деточка моя, – с каким-то оттенком сожаления, как показалось Эвелине, сказал Валленрод. – Ибо на столе в твоей комнате у тетки осталась записка, написанная твоей рукой. Что-то типа, дорогой отец, я вынуждена покинуть вас из-за большой любви, навсегда связавшей меня с рыцарем-крестносцем.

      – Нет! – вскричала Эвелина, вскакивая из-за стола. – Нет! Только не это! Вы не могли так поступить со мной!

      – Конечно же, нет! – горячо уверил ее Валленрод, утирая салфеткой рот после еды. – Я бы никогда не поступил с тобой столь подлым образом! Да я и писать то по-польски не умею, как и все мои люди. И уж тем более мы бы никогда не смогли подделать твой почерк. Это сделала твоя