Стая. Алесто Нойманн

Конечно, вампирам нужно спать гораздо реже, чем обычным людям. Вал хватило бы одного анабиоза в неделю, но она даже этим злоупотребляет.

      Я так долго не протяну и буду громко причитать, что умру, если не посплю хотя бы одну ночь за четверо суток. И ничего зазорного в этом не вижу. Женевской конвенцией запрещены пытки в виде лишения сна, а к себе их применять и того ужасней.

      – Тебе точно не нужна моя помощь? – уточняю я. – Понятно, что спорить бесполезно…

      – Бесполезно, – вздыхает Вал. – Поэтому не будем тратить драгоценное время. В твоем присутствии нет необходимости, я сама прекрасно справлюсь.

      – Фиг с тобой.

      Устало вздыхаю и потираю опухшие глаза. Мои возражения смысла не имеют. С аналитическим мозгом выигрывать споры гораздо проще, чем без. Лишь бы ее аналитический мозг не отказал от усталости.

      – Ладно, пойду посплю. – Я широко зеваю и потягиваюсь с характерным придушенным звуком. – Оставлю телефон включенным. Звони, если что.

      Вал медленно кивает.

      – Доброй ночи.

      Я уже сто лет борюсь с мыслью целовать тебя на прощание. Успокаивает лишь то, что у тебя есть только я и работа. Никого на горизонте. Год от года – легче не становится, но я уже привык. Мне просто страшно разрушить то, что между нами есть. Проще расшифровать клинопись на глине, чем понять, о чем ты думаешь, поэтому я не пытаюсь.

      Уставшим взглядом провожаю отъезжающую машину, машу рукой и плетусь к двери. Свидание с подушкой сейчас будет не менее актуально.

      4 (Прошлое Рождество)

      После плотного рождественского ужина у Байрона внезапно звонит телефон. В праздники люди пытались уничтожить местный национальный парк с еще большим рвением, поэтому ему нехотя пришлось собраться и уехать. Чтобы другу не было так скучно, Вальтерия предложил свою помощь. Вампир не выпила ни капли глинтвейна и была единственной, кто мог сесть за руль, но дело было не только в этом. Работа заменяла вампиру прочие радости жизни, в том числе и празднования. Грауштайн и так превратился в уютное рождественское гнездо, увитое гирляндами. Мне не хотелось травмировать Вал еще сильнее, поэтому я не настаивал на том, чтобы она осталась.

      Когда Хэлл выходит на крыльцо, она словно нарочно не торопится с пуговицами на своем пальто. Убедившись, что Байрон нас не слышит, Вал наклоняется к моему уху:

      – Приятного вечера.

      Сердце неприятно переворачивается в груди, улыбка на моем лице меркнет. Подмигнув, Рихтенгоф выходит вслед за Хэллом. По крайней мере, получит то, чего хотела весь вечер. Долгожданное уединение с работой.

      Не со мной.

      Джексон, уйми свое бешеное сердце. Чем ты можешь удивить женщину, прожившую на этом свете половину тысячи лет? Любовь приходит и уходит, попробуй переключиться.

      Только вот я уже пробовал. Закончилось скверно. Лучше уж молча любить ту, кто не интересуется отношениями, чем искать ее отражение в чужих глазах.

      Хорошо, что сегодня я проведу этот вечер с другом и бывшей девушкой, к которой никогда не питал