Спасти красноармейца Райнова. Книга седьмая. Пацифист.. Владимир Поселягин

делать с Ириной и детьми, я не их муж и отец, а жить с теми, кто мне безразличен, не хочу, решение оставлю на завтра. Скорее всего отошлю подальше в тыл к родне. Объясню это скорой войной, не стоит ей под бомбами бывать. Надавлю со стороны детей, мол, их пожалей. Ну а дальше война, четыре года идти будет. Может что придумаю, или свяжусь с Ириной и дальше с ней буду жить. В общем, сам не знаю. Ну а с утра, поговорил серьёзно с Ириной. Мол, война начнётся в воскресенье, двадцать второго. Мне нужно дивизию готовить, времени нет совсем. Поэтому пусть забирает и уезжает в тыл. Та не стал отказываться, мы ещё обсудили где ей лучше устроиться. Оказалось, у семьи Шевченко была квартира в Москве, выделили как Герою. Так что дал добро, немцы Москву не возьмут. Ну а завтра те отбывают, так договорились. И да, секс у нас был, вечера вечером и сегодня утром. Да женщина как женщина, но той изюминки чтобы меня привлекла в ней, не было. Однако, сам похоже впечатлил. Ирина на меня задумчиво поглядывала. Да и я доволен был, сбросил напряжение. А сам в штаб, машина уже ждала. Когда общее собрание закончилось, распустил командиров, и велел остаться четверым. Это были начальник штаба дивизии, комиссар, или правильно, начальник политуправления дивизии, и особист. Плюс один капитан, армеец, что только сегодня прибыл к нам, его пока оформляют. Выпросил у командира одного из стрелковых корпусов. Лучший разведчик, но характер сложный. Может всё высказать в лицо и генералам. Мне как раз такой и нужен. Только успел с ним познакомиться, с интересом разглядывая. Тут ещё генерал Птухин со свитой зашёл в кабинет.

      – Так, – сказал я, и смотревшись, сообщил. – Сейчас здесь будет проходить особое секретное совещание. Охрана под окна, лишние люди, прошу выйти.

      Я указал кто тут лишний. Почти вся свита, держа лицо, хотя недовольство чувствовалось, покинула кабинет, нас осталось семеро. Я, Птухин с своим комиссаром, и мои люди, кои я озвучил ранее. Проверил окна, закрыты, бойцы сторожат, снаружи за дверью тоже двое, с командиром. Особиста посадил за свой стол, у него красивый почерк, выдал бумагу и перо, тот будет писать письмо. Я уже видел, как он пишет, чётко и красиво, то что надо. Остальных усадил, Андреев, это капитан-разведчик, скромно устроился в углу. На него с недоумением поглядывали, но молчали. Вот так прогуливаясь на свободном месте в кабинете, я и сообщил: