Кафедра революции. Виктор Брагин

Денис. – Возможность безнаказанно убивать, насиловать и грабить не дает покоя многим. Революция, по сути, это тот же терроризм. И он притягивает. Посмотри, ведь самый кайф в революции – это месть врагам, то есть физическое уничтожение тех, кто тебе не нравится, и экспроприация их собственности. Именно здесь можно отвести душу и вдоволь поизголяться! Однако, вот на этом, на терроре, хорошо бы и остановиться. По моему мнению, надо перенести из общего безумия революции лишь самое лучшее. Так сказать, начать обед с десерта, десертом и закончить. Иначе потом: гражданская война, разруха, голод и прочее. Вот это уже точно никого не притягивает.

      За столь занимательным спором мы засиделись до глубокой ночи. Я стал частенько захаживать в «Бомбардир» после того вечера. Ромэо тоже появился там, но лишь через несколько дней. Оказалось, что тир все-таки работает, несмотря на зиму. То ли выпало мало снега, то ли это вообще не зависит от времени года.

      – Ну, ты готов к великим делам? Тир ждет нас! – сказал Ромэо как ни в чем не бывало.

      Уже на выходе он позвал и Дениса:

      – Закрывай свою лавочку, пошли с нами!

      – Не, я сегодня еще не заработал на патроны.

      – С такой ценовой политикой ты и не заработаешь.

      7. Переделыватель миров

      Не покидало ощущение, что я попал в прошлое, – здесь время словно остановилось в конце восьмидесятых. Мы идем по бывшему спорткомплексу некогда легендарного завода ВЭФ. Сам завод давно умер, как и все имевшее отношение к былому величию, но часть корпусов внешне достаточно хорошо сохранилась. В результате получился небольшой заповедник советской эпохи с остекленными стендами для портретов передовиков и огромными тополями вдоль потрескавшихся тротуаров. Напротив пустующих стендов чисто советские скамейки и каменные урны – я давно таких нигде не встречал. И ни единого человека вокруг…

      – Неужели здесь кто-то есть? – спросил я.

      – Конечно, есть, – ответил Ромэо.

      Дверь одноэтажного здания, где расположен тир, открылась, когда мы ее потянули. Знаете, такая типичная советская дверь, с потрескавшейся и местами отвалившейся краской. На двери табличка из оргстекла, под оргстеклом надпись «тир», по трафарету. Какой-то ностальгией повеяло от этой перекрашенной двери, от старой асфальтовой дорожки и от могучих стволов тополей.

      Пройдя по темному коридору, мы очутились в помещении, выходящем в узкий длинный дворик, который, собственно, и есть тир. Внешняя стена имеет вертикальные проемы для стрельбы, но можно стрелять и выйдя наружу. Сверху, с определенным шагом, расположены бетонные перекладины, чтобы пули не улетали за пределы тира. В углу помещения столик, за которым сидит мужчина лет пятидесяти. Это смотритель тира, он же инструктор.

      – Ну вот, – Ромэо развел руками, – здесь и будем стрелять.

      Кроме нас в помещении никого больше не было. По словам инструктора, сюда иногда заезжают полицейские и охранники потренироваться перед сдачей каких-либо нормативов.