Ускользающее чудо. Дмитрий Кнаус

не интересна твоя национальность, и коль ты не знал, обрезание делают не только евреи.

      – Да, и другие жители пустыни, а я родился и вырос на самом что не наесть севере, в самом холодном смысле этого слова.

      – Спасибо. Ты ответил на мой вопрос. – С этими словами Виктория отвернулась от меня, надела наушники и уставилась в планшет, оставив меня в легком недоумении. Этот некорректный вопрос, и явно провокативный наряд Виктории, зародили в моей голове мысль, о том, что мой смелый акт неповиновения, произвел на Сабрину неожиданный эффект.

      Молчание продлилось не более получаса, Вика достала наушники, повернулась, и направила на меня свой пронзительный взгляд. То самое, Есенинское море, полыхающее голубым огнем.

      – Что-нибудь еще? – спросил я.

      – Нет, на сегодня мне достаточно новой информации, может, ты хочешь о чем-нибудь меня спросить?

      – Даже и не знаю, теряюсь в вариантах, ты ведь настолько интересная личность.

      – Спрашивай уже, ты журналист, в конце концов, представь, что берешь интервью, раз уж диалоги еще одна из бессчетного множества твоих слабых сторон.

      – Хорошо, ты когда-нибудь делала пластические операции?

      – Нет, а что, сложно поверить, что такая неземная красота может быть делом рук одной лишь матушки природы?

      – Ну что ты, я к тому, что некоторые детали можно было бы списать на неопытность пластического хирурга.

      – А некоторые особенности твоего мышления, на неопытность нейрохирурга, неопытность и высокоамплитудный тремор, на фоне тяжелейшей алкогольной зависимости! Какой же ты козел.

      – Интервью окончено?

      – Да нет, продолжай.

      – Ладно, возможно я немного перегнул, тебе достаточно заглянуть в зеркало, чтобы увидеть несостоятельность моего утверждения.

      – Извинения приняты, продолжай – сказала Виктория, пытаясь сдержать рвущуюся на свет улыбку.

      – Почему именно эта должность, ты ведь могла работать кем угодно, да и вообще не работать, как и большинство твоих собратьев по классу современной золотой молодежи. Тем более, твоя не любовь к работе с персоналом, да и к самому персоналу, мягко говоря, бросается в глаза.

      – Мне нравится журналистика, и персонал мне тоже не так ненавистен, как может показаться, может ты забыл, но я не всегда была такой. Я пришла на руководящую должность, двадцатиоднолетней девочкой, едва закончив университет. Я старалась наладить работу на дружеских началах, да вот только никто не хотел подчиняться попавшей сюда по блату малолетке, к тому же, репутация моя была подпорчена выходками в стиле настоящего мажора. Я, правда, старалась, но вокруг с оскорбленным видом сновали мастодонты, глыбы журналистики, которые наотрез отказывались воспринимать меня всерьез. Вот мне и пришлось стать Сабриной, да я знаю об этом прозвище, вот только когда долго носишь маску, со временем начинаешь с ней срастаться. Диффузия, мать ее. Знакомое слово? Слышал когда-нибудь.

      – Да куда уж мне до физики, с моими-то тремя классами церковно-приходской.

      – Интервью