Познай себя, юная ведьма!. Килук Овергейс

глаза Агнете попал обильный известковый налёт, возникший в чаше лаватория от протекания в нём воды. Патриция продолжала:

      – Скоро сёстры пойдут со службы на утреннюю трапезу, как, скажи они омоются здесь?

      Агнета возразила:

      – Но ведь мне тоже надо быть на службе, когда же я успею?

      Патриция бросила ей свысока:

      – Ты постоянно виновата в глазах матери-настоятельницы, разве не так?

      – Да, к сожалению, – признала Агнета.

      Далее разговор между ними потёк почти без разрывов и пауз.

      – Одним грехом больше, одним меньше, – заметила Патриция. – Какая тебе разница? Всё равно накажут.

      Агнета стала отвечать:

      – Увы, за тем и шла сейчас…

      Патриция оборвала её:

      – Вот! Пропустишь заутреню, ещё немного пострадаешь. Кому от того плохо станет? Никому! А мне помощь! Или ты не согласна?

      – Но как же? – воскликнула Агнета. – Мать-настоятельница ждёт меня прямо сейчас. Если я не приду, она обязательно спросит, где я находилась.

      Патриция посоветовала:

      – Соври что-нибудь, ты же вечно врёшь, негодница.

      Агнета насупилась и парировала:

      – Никак нельзя. Мне придётся сказать, что выполняла твоё поручение.

      Пришло время нахмуриться Патриции. Она уточнила:

      – И мы будем беспокоить матушку пустяками о состоянии лаватория?

      – Никак не хотелось бы. Но ведь придётся, – сказала Агнета.

      Патриция в ответ только махнула рукой со словами:

      – Она здесь редко бывает, трапезничает у себя, а в храм ходит по другому коридору. Лаватории с той стороны не моя головная боль. Но здесь…

      – Здесь может появиться ненужный интерес, – подхватила Агнета. – Ведь ты следишь за…

      – Сама знаю за чем я слежу! – отрезала Патриция.

      Агнета спросила:

      – Как же поступим?

      На это Патриция сухо заметила:

      – Молчи, я думаю.

      – Думай скорее, сестра, – попросила Агнета. – Мать-настоятельница ждёт меня. Не хочешь же ты её разозлить.

      – Почему я-то? Ты же не придёшь, – заявила Патриция.

      Агнета кивнула головой со словами:

      – Но по твоей вине.

      – Какая ещё вина? – воскликнула Патриция. – Богоугодное дело – это вина?

      Агнета пояснила:

      – Не уверена, что мать-настоятельница также к тому отнесётся.

      – Есть ли уже у тебя поручения на дневные часы? – спросила Патриция.

      Агнета развела руками и ответила:

      – Иду за наказанием, ты же помнишь. Неизвестно, что потребует от меня матушка. Вполне возможно, что днем я буду занята. Теперь сказать об этом невозможно.

      Патриция сморщила лицо и проговорила:

      – Вот сразу видна твоя богомерзкая сущность. Выкручиваешься почище слуг Противника. А уж с ними-то, казалось бы, никто не сравнится.

      – Ничуть не пытаюсь выкрутиться. Просто матушка… – начала возражать Агнета.

      – Слышала,