Девять изб у тем­ного леса. Анатолий Константинович Ехалов

полицай, из козлов происходим.

      — Оно и видно, — угрюмо сказал полицай. —Ну, а ты кто-такой? — Бульдог ткнул лапой в Медведя. —Чем промышляешь?

      — Михайло Потапович я. Мы из лесной глухомани. Только из берлоги вылез. Пошел в город лапти продать, да тут, видно, надо ухо востро держать. Ограбили.

      — Ну, а твое погоняло как? — Обернулся полицай к Баннушке.

      — Погоняло,,, Это я не знаю, — закраснелся Баннушко

      — Зовут как?

      — Баннушком и зовут. Мы баннушки за каменками живем безвылазно.

      — А зачем в город приперся?

      — За гвоздями…

      — Ясно с ними, — Захлопнул майор журнал. — Веди их, сержант, в обезъянник до выяснения.

      — Руки, лапы, копыта за спину, — скомандовал сержант.

      Лязгнул замок решетки.

      В обезъяннике обезьян не было, только на лавке лежал здоровенный кабан, выставив наружу желтые прокуренные клыки.

      — Что, караси, припухли? —Сказал кабан не поднимаясь. —На чем погорели? Хату бомбанули?

      — Мы не караси, — возразил Баннушко.

      — Ограбили нас! — Вздохнул медведь.

      — Этакого громилу обидели, — захохотал Кабан. —Кто хоть?

      — Есть такой, — пожаловался Баннушко. —Шарком зовут. Пирог у нас с треской стянул. Тут нас и повязали.

      — Знаю этого шакала, — оскалился Кабан. — Подлая скотинка. Родную бабушку ограбит…

      — А сам чего? — полюбопытствовал Яшка.

      — Да тут одному лосю пятак начистил, — лениво отозвался Кабан.

      Друзья, наконец, присели на лавки.

      — Чего же теперь будет? — Вздохнул Мишка. — Как из-за этой решетки выбраться?

      — Деньги есть? — Спросил Кабан.

      — Тыща осталась, — Ответил Козел.

      — Отдайте сержанту, — посоветовал Кабан. — И ступайте с Богом.

      …Через полчаса они уже шагали по городу свободные.

      — Эх, — вздохнул Мишка. — Есть-то. как хочется, и в кармане ни копья.

      — Надо концерт дать. — Нашелся Яков. — Я сейчас за пилой сбегаю в блинную. Заработаем…

      Первый концерт

      Они устроились на поребрике пересохшего фонтана. С одной стороны площади был большой магазин, с другой — банк. Поэтому народу здесь было много. Одни стояли в очередь за деньгами в банк, другие, получив деньги, спешили потратить их в магазине. А потратив, шли опять в банк.

      — Поехали! — сказал козел, взявший на себя роль продюсера. Мишка щелкнул когтем по пиле и она отозвалась тонким жалобным звоном. Мишка поймал тональность и Яшка затянул фальцетом:

      — Вот помру я, помру я,

      Похоронят меня…

      Баннушко с Мишкой подхватили:

      И никто не узнает,

      Где могилка моя…

      Полилась задушевная песня меж серых каменных домов, банков и магазинов, полных еды и всякой всячины. Стали вокруг наших певцов люди собираться. Яшка сдернул с Баннушки шапку, на асфальт положил.

      Долга