Омут, черти и тряпичная кукла. Елена А. Миллер

что она уехала….

      Даниил поднялся со стола, медленно прошелся до окна и обратно. Вертикальная складка на его лбу стала глубокой и резкой.

      – У девочки в руках было два клоуна? Вы уверены в этом?

      – Конечно. – Слабо улыбнулась Журавлева. – Я еще пошутила над этим…. Спросила, откуда у нее такая прелестная двойня!

      – Что она вам ответила?

      – Не помню точно…. Тоже пошутила. Сказала, что их ей принес большой красный аист и бросил в черной капусте.

      – Вас удовлетворил ее ответ?

      – Вполне. Вернее, я не обратила на него особого внимания. Она часто изъяснялась туманно и непонятно. Я давно перестала удивляться ее странностям.

      – Что произошло дальше?

      – Я пошла дальше по своим делам, мне нужно было проглядеть журнал по учету белья.

      – Что могла делать Августина в той части коридора?

      – В той части коридора всего три жилых комнаты. Если она заходила к кому-то из приятельниц, вы легко это выясните.

      – Да, это так. Я поговорю с каждой из девочек, живущих в этих комнатах. Вы можете мне дать список студенток?

      – Я сейчас же принесу его вам….

      – Спасибо. Может быть, вы припомните, куда направилась Августина с клоунами на руках после вашего разговора?

      Кира молчала. Она смотрела на угол столешницы, нахмурившись и помрачнев. Однако, через секунду, словно очнувшись, вскинула голову на инспектора:

      – Я сейчас вдруг подумала…. Августина не могла быть ни у кого из своих подруг в той части коридора в субботу утром.

      – Вот как. – Бесстрастно приподнял левую бровь Даниил. – Почему?

      – Потому что в тех трех комнатах никого не было. Две подруги из семнадцатого номера ушли в то утро в кино на первый сеанс! Я вспомнила – мне пришлось открывать им решетку! Девочки из шестнадцатой комнаты уехали на выходные по домам, я видела, как они выходили с сумками в пятницу вечером, торопились на электричку.

      – Остается пятнадцатый номер, не так ли?

      – О, это исключено! В ту комнату Августина войти не могла.

      – Почему?

      – Они не ладили со студенткой, живущей в этой комнате.

      – Почему? – Даниил, заинтересовавшись, снова присел на край стола.

      Журавлева вздохнула, устало провела ладонью по лбу:

      – Я уже говорила вам – с Августиной было сложно. Она либо воспринимала человека, и тогда растворялась в нем без остатка. Чувствовала его на расстоянии, доверяла ключи от комнаты, дарила одежду и книги…. Либо не воспринимала человека, и тогда эта персона не существовала для нее. Она просто проходила сквозь нее, как сквозь привидение.

      Журавлева заметила, как дрогнула левая бровь инспектора и поспешно добавила:

      – Мне трудно объяснить вам это. Вы не знали Августину и вряд ли поймете мои слова!

      – Вас удивило ее самоубийство? – неожиданно спросил Даниил.

      Кира напряглась, прикрыла глаза и с трудом ответила:

      – Не могу