Аромат гнилой вишни. Александр Маяков

завтра гости! Его приедут навестить жена, дочь и зять. Они хотели еще пятилетнюю внучку взять, но я отговорил. Не зачем ребенку на такое смотреть.

      На последних словах Густав помрачнел. Действительно, мозгов нет. Арнольд конечно будет рад внучке, но он толком её и не увидит. Дело в том, что хоть реинкарнатор и замедляет процессы разложения, но хрусталики глаз все равно мутнеют через несколько дней после возвращения. Это связано с разложением калия. Поэтому вернувшиеся фактически слепые. Они видят только очертания и слабые проблески света и цветов. Родные их навещают, кого чаще, кого реже. «Приходят в гости», а потом забирают и хоронят окончательно. Может, это благодать? Нет, ну посудите сами, реинкарнатор возвращает умерших к жизни. Родные знают, что он умрет, точнее разложится, и просто привыкают к потере. Они свыкаются с тем, что умерший уйдет окончательно через месяц, два. Хотя нет, все это бред. Люди не привыкли и не привыкнут к ходячим мертвецам. Пусть они, по сути, безобидны. Любой здоровый человек легко справится с трупом, у которого занижена реакция и нарушен вестибулярный аппарат. Люди все равно будут бояться восставших из могил. Этот страх не искоренить.

      – Ладно, что там у вас? – Густав отложил косметику и принялся просматривать документы. – Понятно, сейчас подпишу протокол и вы свободны. – Он просмотрел несколько бумажек, несколько подписал и протянул их мне.

      – До встречи! – Произнес я, принимая бумаги.

      – Ага, до свидания. – Ответил он и вернулся к косметике и Арнольду. Жан так и остался сидеть на диване.

      – Ну что, по стаканчику за окончание смены? – Предложил Кристиан, когда мы уже ехали назад.

      – Я пас. – Ответил я. – Извините, парни.

      – Да мы понимаем. – Ответили они и высадили меня у метро. Сейчас они поедут в управление, сдадут документы и отправятся отдыхать в какой-то бар. А я спешил домой, к моей Жозе. Мы познакомились с ней уже после пандемии. Болезнь унесла жизни всей её семьи. Сама она из небольшой деревушке на востоке страны. Её спасло то, что она училась в Париже, а когда вирус разгулялся, город закрыли на карантин и покинуть его она уже не смогла. Из ее деревни выжило мало, смертность в ней была более семидесяти процентов. Если бы не карантин, то Жозе могла быть среди них.

      Три недели назад Жозе тяжело заболела. Мы гуляли под дождем. Ей всегда нравятся такие прогулки. Без зонта. Мы как всегда бежали по парку, взявшись за руки, а ливень лил, как из ведра. Жозе промокла до нитки, но тогда я думал не о её здоровье, а о том, что мокрая футболка соблазнительно обтягивает её грудь. Как хорошо, что любителей погулять в парке под дождем не так уж и много. Секс под дождем – своеобразные чувства. Вот только после этого Жозе заболела. Её знобило, температура подскочила аж до тридцати девяти, кашель раздирал ей горло. Врач поставил диагноз пневмония. Конечно, Жозе сдала пробу на реинкарнатора, ответ отрицательный, но мое сердце все равно не на месте. Прошло три недели, а ей лучше не становится. Даже антибиотики не помогают.

      – Жозе! –