Кошмар на Полынной улице. Дарья Буданцева

не помогало усмирить трясущиеся руки или избавиться от комка в горле. Тело определенно подавало сигналы. Не иди туда: там опасно.

      Раз. Два. Три. Я включила фонарик и резко наклонилась.

      Дыхание перехватило, я прижала ко рту ладонь, чтобы не закричать.

      Под кроватью были песок, куски земли, мелкий щебень и обломки веток.

      Однажды я жила с собакой своей лучшей подруги Нины, когда та уезжала в командировку. У нее был большой ретривер Джек. Пес меня совершенно не слушался и убегал резвиться в кусты, а потом притаскивал на своей длинной шерсти кучу уличного мусора. Грязь вперемешку с пожухлыми листьями разносилась по всей квартире.

      Сейчас мне казалось, что под кроватью живут десять таких ретриверов с очень длинной шерстью.

      Откуда столько мусора? Не могла же Дуська его притащить с улицы. Или могла? Я подозрительно посмотрела на кошку, но та отвернулась и начала умываться.

      Мне стало нехорошо. Что за чертова квартира!

      Я обвела комнату мучительным взором, высматривая хоть что-то, что могло бы спасти мой рассудок и объяснить происходящее. Ответ нашелся на противоположной стене. Окно было открыто. Конечно же! Наверное, в этой части Москвы был сильный ветер. А квартира на первом этаже – вот и нанесло мусора с улицы. И он забился под кровать.

      Хорошо. Все хорошо. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Никто под моей кроватью не живет. Никаких десяти ретриверов. И уж точно тут нет никого, по размеру сопоставимого с десятью ретриверами. На миг я вспомнила, как громко кто-то за стенкой точил когти, но усилием воли погасила вспыхнувшее воображение.

      Я набрала на телефоне номер Нины, включила громкую связь, принялась за уборку и параллельно стала рассказывать подруге о своих злоключениях.

      – Бедная, – пожалела Нина. – А вообще, странно это все, конечно. Ладно еще кошка. Мой дурень Джек иногда просто в стенку часами таращится. Но грязь под кроватью? Я же в этом районе живу. У нас днем тихо было.

      – Значит, какие-нибудь местные – ну ладно, очень местные! – ветряные бури. Такое бывает, – сказала я с сомнением.

      – Как скажешь. Хочешь у меня сегодня переночевать?

      – Не нужно, – я замялась.

      – Тебе же страшно.

      – Да я тогда уж лучше Вадику позвоню.

      Нина тяжело вздохнула:

      – Звони. Но если что, Кать, приезжай.

      Я убрала телефон и подошла к окну. На улице было по-ночному тихо. Облокотившись на подоконник, я смотрела на ветви деревьев, заклиная их качаться. Но они оставались неподвижными.

      Я закрыла окно, бросила взгляд на подоконник – он сиял белизной на фоне черноты ночи – и провела рукой по шершавому дереву: на ладони не осталось ни соринки.

      Это неправильно. Все здесь было неправильно.

      Дуська сидела на комоде и умывалась, оттопырив лапу. Мне захотелось взять на руки единственное живое существо, находящееся рядом, и утонуть пальцами в меховых боках, почувствовать, что я не одна. Для этого нужно было пройти мимо кровати. Всего на мгновение, но остановиться