Дорога тянется по кругу. О взрослых и не очень. Алина Пожарская

шмонают.

      Вика снова внесла корректировки в написанное и отдала Юле дочитывать.

      …потому что на фестивале у входа проводят контрольный досмотр. Такие вещи там отбирают, и удастся ли обратно забрать – не факт. А если шокер маленький и хитро сделан, то детектор его и не распознаёт. Вот и приходится ей с розовой как бы помадой, как она любит говорить, позориться. Но ведь зато пригодилось! После этого я к Асе прониклась всяческим участием и симпатией. Подонкам бой! Обнимаю, целую. Кушаем хорошо. Ваша Вика.

      P. S. О националистах и помаде не рассказывайте, пожалуйста, маме Оле и папе Лёше.

      Юля дочитала письмо до конца и посмотрела на Вику.

      – Что? – спросила та. – Я специально сделала позитивные начало и конец. Бабуля заценит.

      Юля пригладила глиняно-рыжие волосы.

      – Юль, – попросила Вика, – давай без этих твоих девичьих выкрутасов. Говори, что не так?

      – Ты прекрасно знаешь, – ответила Юля. – Допустим, твои моим не расскажут. Но ты ставишь их в трудное положение: они вынуждены юлить.

      Вика засмеялась в голос.

      – Да, ю-лить, – с расстановкой повторила Юля. – Отсмеялась? По-моему, если уж не рассказывать, то сразу всем.

      Вика махнула рукой.

      – Не парься. Они сами париться не будут. Нет так нет. Моё слово для них закон.

      – А то, другое, ты им не скажешь? – уточнила Юля. – Когда, кстати, Асю будешь просить?

      Вика оглянулась на Асю. Та как раз заплетала афрокосичку одной из Юлиных одноклассниц.

      – Отвечаю, – объявила она, – по порядку: нет, им не скажу; Асю просить буду завтра. И вот об этом, пожалуйста, ни слова. Ни моим, ни кому-либо ещё.

      – Ну ты!.. – сказала Юля.

      – Я восхитительна, знаю. Я тебя тоже очень люблю, – ответила Вика и отправила бабушке с дедушкой написанное письмо.

* * *

      Солнце вальяжно, как и полагается в такой ситуации, поднималось к макушке неба.

      Из жёлтой палатки высунулась длинная нога в скейтерских штанах, из-за своей мешковатости получивших в народе крайне неприличное обозначение. Вслед за ногой показалась вторая. Юля, Вика, Тэм и Асина казанская подруга Марина – они давно проснулись и завтракали подле палаток – со смешком наблюдали за этим пришествием.

      А когда к карманистым ногам пригнулась голова в шляпе и всё вместе вывалилось из палатки и оказалось заспанной Асей Тумановой – прямо перед ней стояли ноги точь-в-точь в таких же штанах. Помимо ног, там были светлая футболка, причёска «одуван», серые глаза и сияющая улыбка. Такая сияющая и такая родная.

      – Федька!! – Сон мигом вылетел из Аси и остался там, где ему и надлежит быть, – в пустой жёлтой палатке.

      – А я, собственно, за штанами приехал, – сказал Федя, ловя её на лету и сохраняя серьёзный вид. – А то тырят их, понимаешь, среди бела дня…

      – Да заткнись уже, – ответила Ася и сделала всё, что для этого требовалось.

      – Давайте, что ли, знакомиться, – решила она, оторвавшись от Феди. – Или опять не нужно?

      – Перезнакомились