Дар ведьмы в наследство 4. Надежда Викторовна Ляхова-Люлько

сверху! У них сухо! – раздался зычный голос Спиридоновны, и к нам через забор опять полетели вещи для старушки.

      – А комбинашка и чулки вот ей зачем? – пробурчала Наташа, собирая вещи в общую кучу на расстеленное на земле покрывало.

      – Ты что, это ж фильдеперсовые! – хмыкнула Марго, пришедшая к нам на помощь и притащившая ещё мешок добра.

      – Вот и забирай их себе! – буркнула Наташа, и Марго, оглянувшись по сторонам, засунула их себе в карман.

      После обеда, когда мы уже и пообедали и пополдничали, а старушка всё ещё спала в гостевой комнате в бане, и поток вещей сверху прекратился, я осторожно приоткрыла калитку и выглянула на улицу. Осмотревшись, я с тяжким вздохом подняла и переставила во двор ведро моркови, сетку лука, свеклу и два арбуза. Ещё две юбки и рейтузы аккуратно остались висеть на калитке.

      – Снимай их скорее! – прошипела Наташа. – Перед соседями опозоримся! Висят тут как флаги!

      – Столько добра, нам пора уже приют для бабушек открывать. – пробурчала я, снимая вещи и набрасывая на своё плечо.

      – Типун тебе! – рявкнула подруга. – И без этого обойдёмся! Ты лучше сделай какой-нибудь подарок им в ответ! Чтоб не зря принесли.

      – Они же от чистого сердца! – пробурчала я.

      – И ты от чистого сердца сделай! Только так чтобы, значит, инкогнито, а то узнают и побегут тогда к нам все!

      Я задумалась и пожелала всем, кто нам помог, чтобы они получили то, чего им сейчас очень не хватало. Но только чтобы они не могли об этом никому рассказать.

      На следующий день к нам в калитку молча постучали, молча же вывалили во двор несколько мешков овощей со своих огородов, под чутким руководством Спиридоновны и молча же ушли.

      – Благодарим, значит, за ваш подарочек! – на прощание пробурчала насупившаяся Спиридоновна. – Только больше ни-ни, а то мы обидимся! Всё ж от чистого сердца!

      – Вот и делай после этого добро. – пробурчала я вслед грозной бабусе и закрыла калитку покрепче.

      Уже ближе к ночи мы собрались расходиться спать, но боялись за старушку – как она будет себя вести когда проснётся, кто её покормит и тому подобное, поэтому зевали, но держались до последнего. Спас нас снова банник, который деловито отлил в большую миску нашего борща, подхватил хлеб и сметану и отправился обратно к себе.

      – Проснётся – покормлю! – буркнул он, и дёрнул ногой, отлепляя от платья зацепившийся репей.

      – Тогда всем спать! Всё остальное – завтра! – скомандовала Наташа и мы с радостью бросились по постелям.

      Утро нас встретило тишиной и смущающейся старушкой, скромно сидящей на лавочке в беседке и опять прижимавшей к своей груди потертый целлофановый пакетик.

      – Доброе утро! – поприветствовали мы с Наташей её, а Гоша сделал вид что он обычный кот, чтобы не нервировать лишний раз старушку.

      – Доброе! – отозвалась та и смущенно сжалась, хотя сжиматься было уже некуда.

      Наташа быстро приготовила завтрак, я принесла тарелки-чашки, мы быстро разложили завтрак на тарелки, пододвинули одну тарелку