Африканский самурай. Крейг Шрив

подготовку, я изучал окружающую меня обстановку. Бросалось в глаза отсутствие в буддистском храме любых изображений Будды. Я вспомнил, как брат Амброзиу рассказывал о сожжении храма на горе Хиэй и недавней осаде икко-икки, воинствующих монахов, с чьим влиянием на дела в Японии пытался бороться Нобунага. Статуи, конечно же, убрали, да и сам факт, что Нобунага использовал храм в качестве временной резиденции, скорее всего, был не столь уж и тонким намеком для остальных буддистских монахов. С политикой придется быть осторожнее. Валиньяно хорошо обучил всех нас, но все равно я еще слишком многого не знал.

      Мы поднялись по ступеням большого здания чуть в стороне от основного святилища. В приемной толпились самураи, купцы, мелкие феодалы и прочие видные люди, каждый с необычными и изысканными дарами. Я вдруг отчетливо понял, что вот-вот встречу одного из самых видных людей Японии с пустыми руками, но с этим уже ничего нельзя было поделать.

      А еще я впервые за последнее время был безоружен. Даже во время сна я всегда держал копье под рукой. Теперь стоять без оружия мне было так же неловко, как большинству было бы неловко стоять голым. Как бы спокойно ни обращались со мной конные самураи, не было никаких сомнений: я здесь пленник, а не гость. По приемной пронесся шепоток. Моя макушка касалась низкого потолка, и все взгляды были устремлены на меня, хотя большинство присутствовавших и проявило достаточно уважения, чтобы притвориться, что это не так.

      Старший из всадников тихо проскользнул в главный зал и вернулся спустя несколько мгновений. С ним был юноша с нежной бледной кожей и угольно-черными глазами. Он был одет в замысловатое оранжевое кимоно, зеленые узоры на котором подчеркивали небольшие серебристые пятнышки. Один из ожидавших феодалов приветствовал его по имени – Ранмару. Но тот в ответ лишь вежливо кивнул.

      Ранмару жестом подозвал меня, и взгляды некоторых просителей тут же стали враждебными, потому что меня вызвали раньше них.

      Меня остановили у самого входа. Юноша, которого звали Ранмару, представил меня как «черного монаха», но было не время исправлять его. Я пригнул голову в дверях и вошел в зал. Войдя, я тут же бросился ниц, коснувшись лбом пола и оставшись в этой позе. Валиньяно сделал все, чтобы подготовить своих спутников. Он обучал меня обычаям японского двора, и, по крайней мере, в этом случае я нехотя признал, что благодарен Валиньяно за внимание к деталям. Когда меня похлопали по плечу, я снова встал в полный рост.

      Главный зал оказался огромным помещением с высоким сводчатым потолком. Деревянные балки, пересекавшие потолок, были раскрашены в яркие цвета, и на некоторых были нанесены изображения из буддистских легенд. Чем бы ни было продиктовано решение убрать статуи во дворе, здесь решили ничего не менять. Если в этом была какая-то уступка, значит, Ода Нобунага соглашался с тем, что его власти есть предел. Но лучше было не делать таких предположений, не разузнав побольше.

      Ставни на окнах вдоль стены были усыпаны золотыми