Африканский самурай. Крейг Шрив

во мне желания повидать эти места самому. Это моя мать всегда слушала его как зачарованная.

      Воспоминания о доме редко посещали меня, и теперь, когда это случилось, я постарался поскорее их прекратить. Было время, когда я пытался вспоминать. Каждое новое место пробуждало во мне стремление описать его словами моего отца, попытаться рассказать о нем матери, но я уже давно утратил это желание. Я больше не мог общаться с предками. Наверное, я уехал слишком далеко от дома.

      На скалистом уступе с подветренной стороны корабля на солнце лежала женщина. На ней не было ничего, кроме куска ткани, обернутого вокруг бедер. У нее были стройные и мускулистые ноги и плоский живот, а капли воды на коже переливались то голубым, то зеленым, то желтым. Рядом лежала кучка из полудюжины раковин, несколько кусочков коралла и одинокая морская звезда. Она приподнялась, чтобы посмотреть в нашу сторону, и я увидел ее неровные зубы, выкрошившиеся из-за необходимости поднимать раковины со дна моря, и глаза, налитые кровью от сосудов, лопнувших под давлением на глубине.

      Пираты, ловившие рыбу у поручня, тут же отвернулись, и я последовал их примеру. За время, проведенное в море, я научился узнавать моряцкие суеверия и понимать, на какие крайности они готовы, чтобы избавиться от того, кто, как им кажется, приносит несчастье. Я услышал тихий плеск и, обернувшись, увидел расходящиеся круги там, где женщина нырнула в воду. Я не сводил глаз с этого места, пока корабль не ушел за изгиб берега, но так и не увидел, всплыла ли она.

      Глава 5

      Едва мы сошли на берег в порту Сакаи, как Валиньяно начал раздавать распоряжения. Он решил совершить семидневный переход из Сакаи в Осаку, потом остановиться на целую ночь перед последним переходом из Осаки в Киото. Это был не самый быстрый способ передвижения, но он должен был вызвать самую большую шумиху. Возможно, слухи дойдут до ушей Нобунаги и пробудят в нем достаточный интерес, чтобы он сам захотел с нами встретиться.

      Валиньяно муштровал процессию священников с методичностью военного. Он ехал верхом впереди в торжественном черном одеянии с украшенным драгоценностями распятием на шее и вез шкатулку с частицей креста Господня. Я следовал за ним с копьем, отполированным до зеркального блеска, и пешком был почти одного роста с Валиньяно, сидевшим на лошади.

      За нами шли остальные священники в более скромных коричневых рясах и сандалиях, которые едва ли были способны пережить этот путь. Священникам было поручено держать перед собой книги, но я знал, что лишь немногие из них умеют читать. Остальные должны были прилежно смотреть на страницу и петь гимны по памяти. Некоторые несли колокольчики на веревках, которыми должны были помахивать из стороны в сторону в унисон. Эту группу возглавляла троица священников, которым выпала незавидная участь держать резной деревянный крест размером больше любого из них, прекрасно понимая, как взбешен будет Валиньяно, если их ноша хоть немного наклонится в сторону. Замыкали процессию носильщики, нанятые через Мураками, которым было