Свадьба по приказу, или Моя непокорная княжна. Настя Любимка

солгать?

      – Я Андрей-Иоанн Воронцов. – тем временем продолжал князь, – добровольно явился в храм для заключения священного союза.

      Мне бы так врать! Не краснея и не запинаясь.

      Воронцов замолчал. Я же буквально всей кожей ощутила, что вот сейчас должна хоть что-то сказать.

      Ла-а-адно… Повторить за князем дело нехитрое.

      – Я Софья-Мария Вяземская, добровольно явилась в храм для заключения священного союза. – И шагнула ближе к уже, кажется, мужу.

      Светлячки вокруг пришли в движение, засияли ярче, как будто подтверждая наши слова.

      – Согласен ли ты, Андрей-Иоанн Воронцов, взять в жены Софью-Марию Вяземскую? – спросил жрец, видимо, чтобы ни у кого уже точно сомнений не осталось.

      – Согласен, – прозвучало твердо и решительно.

      И что за бес в него вселился…

      – Окропи священный сосуд жизнью.

      Что, простите?

      Нет, все-таки хорошо, что именно Андрей подошел к алтарю первым. Я бы ни за что не догадалась, что священный сосуд – это та самая чаша, а жизнь – кровь.

      Ритуальный клинок возник на алтаре словно из ниоткуда в тот самый момент, когда

      Воронцов положил на светлый мрамор ладонь.

      Мгновение, и «жених», сжав в кулаке инкрустированную каменьями рукоять, полоснул по ладони лезвием. Кровь окропила лозу, заструилась ко дну чаши.

      Я даже вздохнуть не успела, как перед Андреем возникло диковинное чудо-юдо: длинное, как у змея тело, короткие, словно сотканные из воздуха, крылья. Почудился запах моря, а платье и вовсе зашуршало под натиском не пойми откуда взявшегося в храме ветра.

      Уж не хранитель ли Воронцова явился? Получается, ветер и море – это его стихии?

      – Согласна ли ты, Софья-Мария Вяземская, стать женой Андрея-Иоанна Воронцова и войти в его род?

      Прелесть какая! У его сиятельства, значит, спросили, изволит ли он в жены меня взять, а я, видите ли, согласной быть должна и в род, роняя тапки, бежать.

      – Согласна, – вздохнула тяжко, всем своим видом показывая, как я всему этому делу «рада».

      – Окропи священный сосуд жизнью.

      Андрей, окончательно и бесповоротно смирившийся с неизбежным, уже протягивал мне ритуальный клинок.

      Морщась от боли, которую еще не почувствовала, но уже успела представить, забрала у него оружие и провела острием по коже.

      И тут меня накрыла паника.

      Божечки! Это что же получается, сейчас себя явит чертяка?!

      О том, что у меня вроде как есть магия, никто не знал, и пусть так и продолжается!

      Мне домой надо, а не осчастливливать князя!

      Но кровь уже тонкой струйкой стекала по стенке чаши, и повернуть время вспять я была не в состоянии. Однако совершенно точно не ожидала, что огоньки, кружившие вокруг нас, дружным роем кинутся ко мне, заключат в свой блестящий кокон, отрезая от любопытных взглядов.

      Ни один из собравшихся в храме не увидел, как над чашей жарким костром полыхнул огонь, а погаснув, оставил после себя двухцветное семечко: наполовину черное, наполовину