Сквозь сон. Елена Александровна Асеева

стенами, сложенными из каменных блоков, деревянным полом и потолком да двумя двухметровыми напольными часами, стоящими по обеим сторонам от топливника. Часы, верно, были механическими, так как на то указывали позолоченные гири и покачивающиеся маятники. Из красного дерева их корпуса украшали арочные, резные фронтоны, а на дисках циферблатов поблескивали тончайшие узоры трав, ветвей и листочков, как и сами римские цифры, двигающиеся часовые, минутные, секундные стрелки, показывающие девять часов пять минут, были золоченными. Впрочем, глянув на камин, занимающий центральную стену в комнате, я подумал, что он не такой уж и большой. И, походу, не столько отапливает жилище, сколько просто создает в нем комфорт, красоту.

      Следуя взглядом по этой стене влево, я, миновав часы, остановился на черном пианино с деревянным корпусом расположившемся почти в углу комнаты, а потом исследовал и соседние стены. Не только ту, на которой поместились три стрельчатых окна (не прикрытых и даже малой занавеской) и находящихся между ними настенных полок в виде узкого деревянного кронштейна с закрепленными концами и перемычками, где сами книги располагались не вертикально, а горизонтально, но и на угловую. И вовсе на которой во всю длину, ширину и высоту располагалось нагромождение из маленьких полочек, забитых книгами.

      Я еще чуть-чуть медлил, удивляясь такой приверженности книгочтению (оно как сам этим не страдал), а после направился к пианино и книжными полкам, как и понятно, сопровождаемый помахивающей хвостом собакой. Она весь тот срок, что я осматривался, не прекращала тыкаться мне головой в ногу, выражая чувство удовлетворения моему приходу, точнее приходу Виклины. Очевидно, даже не ощутив подмены.

      Сдержав шаг возле пианино, напротив полок с книгами, я протянул руку и снял одну из них. Притом приметив, что на самих корешках, как принято в нашей стране, не были помещены данные автора и названия книги. Впрочем, этого не наблюдалось и на обложке, не спереди, не сзади, наверно, потому как переплет книги был изготовлен из натуральной кожи. Книга, не только та, что я держал в руках, но и другие, стоящие на полках, выглядели дорогими, как для самих владельцев, так и по цене. Оно как их обложки смотрелись цельнокроеными, сделанными из одного куска темно-коричневой кожи, хотя местами несколько потертые, будто их читали до дыр, как говорится.

      В комнате, доме было очень тихо, несмотря на все еще суетившегося возле меня пса, и чуть ощутимо пахло горьковатым дымом и ароматом ванили, словно на кухни поспел вкусный пирог. Потому, когда я неторопливо открыл находящуюся в моих руках книгу, она слышимо зашуршала сначала кожаным переплетом, затем листами. Книга зашелестела (как опадающая осенью листва), а я в унисон ей оторопел. Так как и на первом листе (более тяжелом, чем те, которые я листал раньше) и на все последующих, увидел непонятные значки, изображающие какие-то прямоугольники, квадраты, кресты,