Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.). Б. Н. Флоря

высокою рукою», «так же, как он был у полского короля и свыше того». От имени царя он должен был обещать курфюрсту защиту от всех возможных врагов. При этом он должен был обещать, что при заключении мирного договора с Речью Посполитой царь «князя Бранденбурского со всем его владением от полского короля во всем уволнит вечными времены». Одновременно от имени царя дьяк должен был гарантировать курфюрсту защиту его владений от шведов[404].

      Шаги эти логично вытекали из общей позиции, занятой русским правительством. Если Польско-Литовское государство утрачивало роль политического лидера в Восточной Европе, превращаясь в подчиненного союзника России, то естественно было предлагать его ленникам стать ленниками более могущественного монарха, которому к тому же через некоторое время предстояло утвердиться и на польском троне.

      Такие перемены, однако, лишь ожидались, хотя и в скором времени, однако соглашения, которые бы их оформляли, еще не были заключены, и это заранее предопределяло осторожное отношение польских ленников к таким предложениям. Имели место и другие важные обстоятельства, которые советники царя не приняли во внимание и которые способствовали тому, что предпринятые шаги не привели к желаемым результатам. Если герцог курляндский благоразумно уклонился от обсуждения сделанного ему предложения о «подданстве», то у курфюрста сделанные предложения вызвали резко враждебную реакцию. Советники царя совсем не приняли во внимание, что курфюрст, один из главных князей Священной Римской империи, участник выборов главы христианского мира – императора, тяжело переносил тот факт, что по части своих владений – Прусскому герцогству – он является вассалом польского короля. Одна из главных целей, которую преследовал курфюрст во время политического кризиса в Восточной Европе, было избавить свои прусские владения от вассальной зависимости. В этих условиях предложение царя, чтобы курфюрст вступил с ним в такие же вассальные отношения, как пред этим с польским королем, было им воспринято с явным раздражением. В разговорах с советниками Фридрих Вильгельм говорил о «высокомерии» и «упрямстве», с которым посланец царя требовал, чтобы курфюрст признал себя вассалом Алексея Михайловича[405]. Раздражение смешивалось со страхом. Царь был могущественным правителем, одержавшим в предшествующие годы ряд побед, а его армия находилась в опасной близости от прусских границ. Враг, который находится так близко, – писал он, – может нанести большой вред[406]. Некоторые детали начавшихся переговоров могли это беспокойство лишь усилить.

      Не решаясь сразу и резко отклонить предложения царя, курфюрст ссылался на то, что ему необходимо обсудить этот вопрос со своими сословиями и с его союзниками – голландцами. В ответ на это Г. Богданов поинтересовался, как курфюрст мог вступить в союз с голландцами без разрешения своего сюзерена – польского короля[407]. Это указывало, что зависимость от царя может оказаться гораздо более тяжелой, чем почти формальная зависимость

404

Публикацию наказа Г.К. Богданову см.: Русская и украинская дипломатия… С. 320–323.

405

См. об этом в письме советника курфюрста О. фон Шверина бранденбургскому резиденту в Голландии Вейману от 11 сентября: Urkunden und Actenstüke zur Geschichte des Kurfürsten Friedrich Wilhelm von Brandenburg. T. 7. Berlin, 1877. S. 66.

406

Ibidem. S. 591.

407

Urkunden… Т. 8. Berlin, 1884. S. 22.