Парижские подробности, или Неуловимый Париж. Михаил Герман

ювелиры. Они ухитряются, несмотря на мучительные парижские пробки, водить свои автобусы, придерживаясь расписания, и не злиться, а относиться к задержкам философически. Впрочем, автобус, как и такси, мчится по специальной полосе, иногда даже отделенной от остальной улицы низеньким барьером, и пробки ему мешают сравнительно мало.

      Торопящиеся парижане, разумеется, предпочитают метро, и публика в автобусе более склонна к меланхолии и созерцательности. Крики «Проходите!» – большая редкость, пассажиры безмятежно остаются стоять у входных дверей, мешая себе и другим. Изредка звучит в автобусе из динамика сакраментальная фраза: «Avancez au fond, merci!» («Продвигайтесь вглубь, спасибо!»), на которую реагируют вяло или вовсе никак. Но при этом все образуется само собою и к общему удовольствию.

      В автобусах ездят все – от лощеных чиновников с ленточками и даже розетками Почетного легиона[46] до клошаров и лицеистов; ездят дети и старики, богатые и бедные, праздные и занятые, нарядные и одетые в лохмотья, красивые и уродливые, грустные и веселые.

      Как и кафе, парижский автобус в высшей степени демократичен – это традиция. «В омнибусах сидит самое разнородное общество (писал в своей книге «Париж в 1838 и 1839 годах» Павел Михайлович Строев) – кухарка с провизиею, а возле нее депутат, прачка с корзиною, а возле нее прекрасная дама».

      В Париже нет презрения к общественному транспорту как к транспорту бедных. Во-первых, потому, что презирать что-либо, а тем более бедность глупо, неприлично и не принято, во-вторых, потому, что парижский общественный транспорт достаточно хорош (считают даже, лучший в мире, с чем вечно и всем недовольный парижанин не согласится, разумеется, никогда).

      Разглядывать случайных попутчиков в автобусе – поучительное и увлекательное занятие. Это удобнее, чем людей в кафе. Дорога делает путешественников – хотят они того или нет – открытыми случайным взглядам, и глаза их то и дело встречаются помимо воли. В ответ на взгляд – улыбка. Не обязательно, но почти всегда. Открытая и искренняя, усталая, вымученная, безразличная, порой даже отдаленная ее тень, порой просто легкий ее знак. Так привыкли, так принято, так веселее и легче жить.

      Парижский автобус. 1965

      Я входил (теперь уже опытный парижанин!) через переднюю дверь («Bonjour, Monsieur!»), компостировал билетик («Bonjour, Monsieur, merci!») и садился к окошку: смотреть на Париж. Точно так же происходит и теперь, спустя почти полвека. В Париже многие будничные вещи настойчиво напоминают о вечности, только вот поменялись проездные билеты – из carte orange превратились в электронные navigo.

      Две трети маршрутов пересекают Сену, и едва ли не из каждого автобуса можно любоваться Сите. Не многие города так меняются в зависимости от погоды, времени дня, луча солнца, тумана, дождя, как Париж (я снова вспоминаю Золя и его парижские пейзажи, увиденные глазами художника Клода Лантье,

46

Орден Почетного легиона имеет пять степеней: кавалер (крест на красной ленте в петлице), офицер (крест на ленте с розеткой в петлице), командор (крест на шее), кавалер Большого офицерского креста (серебряная звезда и командорский крест), кавалер Большого креста (золотая звезда, красная лента через правое плечо). Эта последняя степень крайне редка. Ее имеет в числе немногих – по должности – и президент Республики.