Мёд и немного полыни. Мария Омар

погромов у людей ничего не осталось. Сергазы подсказывал Омирбаю, когда нагрянут с проверкой. Тот прятал скот и отплачивал соседу баранами.

      В этот день Сергазы предупредил его поздно.

      – Жангир! – закричал Омирбай сыну. – Отгони скот в овраг. Да быстрее! Одного барана оставь. Если совсем нечего будет взять, обозлятся, бейшаралар[4].

      Он забежал в дом, огляделся. Бóльшая часть украшений жены и монеты давно закопаны в степи.

      – Где девочки? – крикнул Газизе.

      – Пошли собирать вишню на холме, – ахнула она и осеклась, зажав рот ладонью.

      – Я же сказал, из дома не выходить! – Омирбай хлестнул плёткой по сапогу.

      Он торопливо залез на крышу и увидел Акбалжан и Айшу, подбегающих к дому. Жангир успел скрыться в балке. С другой стороны пылили кони – приближались красные.

      Прижавшись к крыше, Омирбай смотрел, как пришлые обходят дворы и сгоняют скот в середину аула. Блеяли бараны, кричали женщины, плакали дети.

      Трое вооружённых мужчин в форме повернули к его дому. Омирбай слез с крыши и сел у порога, сжимая камчу. Выглянула жена, зашептала горячо:

      – Я девочек золой намазала, скажи, что болеют. В соседнем ауле дочку муллы, красавицу, забрали. Спрячь камчу, не надо их злить!

      Омирбай сверкнул глазами, Газиза скрылась. Он бросил камчу за юрту.

      Первым шёл сын Сергазы, кудрявый Аман. За ним – двое русоволосых солдат. Аман едва заметно кивнул Омирбаю и указал солдатам на сарай. Сам повернул к дому. Хозяин преградил ему путь. Аман угрожающе глянул на него и положил ладонь на ружье.

      – Дочки болеют. Не заходи, – хрипло проговорил Омирбай.

      Аман отодвинул его и вошёл. Омирбай шагнул следом.

      Газиза начала всхлипывать.

      – Что с ними? – Аман кивнул на закутанных в лохмотья девушек, лежащих на полу у печки.

      – Язвы на коже. Плохая болезнь, заразная!

      Аман приоткрыл ткань с лица Айши и встретился с отчаянным взглядом тёмных глаз.

      – Не похоже, что больна, – усмехнулся он.

      Газиза упала ему в ноги.

      – Сынок, ты же сосед наш.

      – Ладно, апай, встаньте, – поморщился он и вышел.

      Солдаты потащили барана к месту, где собирали скот. Аман подождал, пока они отошли, и повернулся к Омирбаю.

      – Подрастёт ваша дочка – женюсь. Корову оставьте, а коня завтра отцу отведёшь. Слишком опасно сейчас лошадей держать.

      – Спасибо, сынок, – закивала Газиза, прикрывая собой Омирбая, в глазах которого полыхнул огонь.

      Несколько лет назад Аман сватался к их старшей дочери. Тогда Омирбай был ещё в силе и отказал, выдав её за достойного человека.

      Аул стих только к вечеру. Омирбай долго сидел на пне у дома. Жангир пригнал скот. Газиза несколько раз позвала есть. Омирбай, постукивая по колену рукояткой камчи, не отрываясь смотрел на свои стоптанные сапоги. Только когда дочь тронула его за плечо, вздрогнул, повернул

4

Нищеброды (каз.).