Вероятность невероятности. Лина Певзнер

Все мои жрецы были лысыми, и я считала, что все мужчины такие. А психолог был совсем другим! Высокий, в очках, с седыми волосами аж по плечи, которые он убирал в хвост. Я минут пять его только разглядывала, а он улыбался. И молчал.

      Беседы с ним были настоящей отдушиной. А ещё я тогда поняла вот что: где-то в Храме был какой-то гипнабельный механизм. Моих жрецов сначала засовывали туда, чтобы вложить в них знания на определённый предмет, а после занятия – чтобы они обо всём забыли.

      Со жрецом-психологом такого явно не делали – он помнил все наши занятия и практически каждое моё слово. Вот это память! А ещё – он умел слушать. Я, конечно, понимаю – профессия такая, но как же это волшебно!

      Жаль, что я тогда была маленькой и наивной. Задавала слишком много вопросов. И вскоре стала задавать их не только жрецу-психологу. Вот это стало первой в моей жизни ошибкой. На занятии по культорологии мне стало скучно. Я задумалась, а что, если мои жрецы – андроиды? И ущипнула. Он ойкнул и спросил, чего мне так не понравилось в его словах.

      – Ты бесчувственный! Как ты можешь говорить о культуре и искусстве, если сам ничего не чувствуешь?

      Пожаловался, видимо. Психолога заменили на другого психолога. Тоже лысого и безэмоционального. Он мне объяснил, мол, прошлый был временным. Пока достойного подбирали.

      Достойного! Я тогда заперлась в своей комнате и требовала вернуть недостойного. Услышали? Естественно! Но не так, как того хотелось бы мне. Обманули. Сказали, что помогут, а вместо этого… Стыдно сказать! Поставили мне урок биологии и очередной лысый мужчина рассказывал мне, как устроено женское тело и как работают гормоны! А психолога оставили нового.

      С тех пор я больше с ними не разговариваю. Ну, не по делу и не по занятию. Даже вопросы лишний раз не задаю. Если жрец что-то не рассказывает на занятии, значит, он этого просто не знает. Не вложили. Не загипнотизировали. Или как там…

      Жрецы мои всё-таки не андроиды. Они тёплые. Это я узнала, когда ущипнула. Механизму-то зачем лишний раз нагреваться? Тем более, на поверхности?

      К слову, логике меня тоже учили. Развивали. С рождения. И вот периодически она давала сбой. В моей голове. Но, делиться этим я ни с кем не стала. Только вот начала писать на своём уникальном планшете об этом.

      Да-да, именно писать. За пределами моего Храма мало кто может что-то напечатать. Ибо, зачем? Люди сосем обленились. Даже читать не умеют, не то, чтобы писать. Всюду голосовые интерфейсы, голограммы и пиктограммы на крайний случай. Если где-то что-то написано, рядом есть авто-чтец. Обычно нет, разумеется.

      Я не заперта в своём Храме. Мне можно покидать его, выходить на улицу. Иногда даже нужно. Верховному управляющему Оскамвы я периодически нужна. Приглашает, чтобы программы совместные снимали с ним и со мной. Интервью всякие. Но это – последние пару лет. Почему до этого было не нужно – не представляю даже.

      Так вот, я выхожу. Иду до автомобиля в сопровождении охраны. И до резиденции управляющего также. Просто погулять мне не особо разрешают, говорят, избранным не положено. Когда я спросила, где –