Лес Воплощений. Ульяна Игнис

Лису драг-дилера. Но почему у Лисы такая деятельность?

      * * *

      Сначала было ничего не понятно. Почему вокруг лес и всё жёлтое? Я только что была в больнице и испытывала сильную тяжесть в груди. А сейчас мне даже не холодно. И не жарко. Мне никак.

      Я села. Вокруг сумерки и плохо видно мелкие детали, вдобавок, лёгкий туман приглушал все звуки. Откинула одеяло, подошла к умывальнику… умывальник? Меня не сильно заботила причина нахождения здесь. Меня удивляло, почему в осеннем туманном лесу стоит кровать, умывальник и стиральная машинка.

      Теперь стоит позавтракать. Прошла чуть-чуть по тропинке, увидела стол, который преграждал путь в большую пещеру. Желудок требовал еды, но идти искать её в пещере мне не хватило решимости, поэтому и полакомилась орехами, что стояли в чашке на столе..Принявшись за утренний туалет, обратила внимание на руки: ладони такие же старые и морщинистые, какими я их помню, а тыльная сторона покрыта слегка поседевшей рыжей шерстью. Лицо наощупь стало слегка другой формы, и по ощущениям у меня были усы – я чувствовала малейшее движение вокруг, отчего процедура умывания показалась щекотной.

      Туман не исчезал, но и не густел. Светлячки сновали среди кустарников дикого фундука и плетущейся розы, по стволам деревьев деловито ползли вверх разноцветные щупальца и, достигнув верхушки, присоединялись к огромным осьминогам.

      – Лиса! – позвал знакомый голос, я обернулась. – Выключай свою игрушку, пойдём собирать мёд, пора уже.

      Со мной разговаривал пасечный костюм. Он напоминал астронавта с дырявым шлемом и в шляпе. Я сняла наушники и встала с пола, затем направилась в кухню. Голод всё ещё мучил меня, а орехи как раз оставались, я помню.

      Надела свой пасечный костюм, вышла из избы, а там – космос: мигают медленные звёзды, космические корабли бороздят Большой театр, а Чёрная дыра напротив едва шевелится. Чтобы рассмотреть всё это великолепие, я сняла свой дырявый шлем и увидела оленей, похожих на корабли, и чёрного, как дыра, медведя. Все они утоляли жажду в озере напротив избы, а светлячки танцевали свой вечерний вальс.

      – Надень маску, – буркнул рядом костюм пасечника. – Сдурела, что ли? А если пчёлы покусают?

      – Не бузи. Они спят.

      Я снова надела дырявый шлем и потопала к пасеке. Ночь. Храпят пчёлы. Мы собираем мёд для моих чудесных орехов, которые когда-то помогли мне выжить в этом мире. Здесь очень не хватает радости, и единственная сладость здесь, приносящая счастье, – орехи в меду.

      Мы собрали мёд и пошли в избу сквозь этот космос, увитый плетущейся розой, сейчас чёрной. Осьминоги на деревьях радостно пищат – ждут орехов. Чёрная дыра ушла с берега озера. Корабли-олени вальяжно шли в свои покои.

      Я вошла в избу и сняла костюм. Спектакль подошёл к концу. Зрители полны смешанных чувств – они не привыкли к тому, чтобы действие обрывалось на середине, ведь конфликт в постановке даже не начался.

      Тишина. Затем злобный ропот голосов. Кто-то постучал в дверь. Затем ещё. Сильнее. Громче. Дверь сорвали