Кирза и лира. Владислав Вишневский

по два локомотива сразу. Составы – то с ровными вязанками строительного леса, то с длинными вереницами бочек-цистерн с нефтью и горючим, то со всяческими стройматериалами и разной техникой. Пролетают составы с углем, цементом, химикатами, удобрениями… Изредка попадаются и военные составы. На них большое количество самой разной формы какой-то специальной военной техники, на специальных платформах. Всё от посторонних глаз и непогоды плотно закрыто добела на солнце выгоревшими брезентовыми чехлами. Везде выставлена охрана: часовые в плащ-палатках и с оружием.

      «Ту-ту-ту-ту-у! Ту-ту-ту-ту-у! Ту-ту-ту-ту-у! Ту-ту-ту-ту-у!» – монотонно выстукивают колеса мотив, своей бесконечной дорожной песни.

      Чаще стали появляться обжитые места.

      Большие и маленькие деревни с обязательными прямоугольниками огородов, курами во двориках, собаками, яростно дергающимися на цепях, детьми, приветливо машущими поезду – нам, значит, – и взрослыми, копошащимися на своих маленьких огородиках. Многие, оторвавшись от работы, провожают нас тревожным, внимательным взглядом. Да не переживайте вы, родные, не на войну едем! «Ра-асцвета-али, яблони и гру-уши, – вдруг громко начинает петь соседнее с нами купе. – Па-аплыли-и туманы над рекой, – шутливо и задиристо подхватывает весь вагон.

      Выходила на берег Катюша,

      На высокий, на берег крутой…

      Поём громко, дружно, весело, от всей души. Нам хорошо. Нас много. Мы молоды. Мы – сила. Мы – защитники Родины! Да, да, да! Защитники всех этих городов и сел, заводов и фабрик, полей и рощ, стариков и детей. Всех! Эх, скорее бы приехать! Хочется наконец ощутить себя в этой единой и могучей махине – армии. Я такой же, как все они: сильный, мужественный, умелый. Обязательно с автоматом. Чуть свысока, снисходительно, как наши сержанты-сопровождающие, отвечаю на вопросы всяких разных гражданских лиц: «Да нет, вс хорошо. Как идет служба? Нормально идет служба, как положено!»

      Распрягайте, хлопцы, коней,

      Тай лягайте спо-очивать,

      А я выйду в сад зеленый,

      Тай крениченьку копа-ать…

      Дружно поёт весь вагон.

      Уже нет такой жары и духоты в вагоне. Хотя окна и двери закрыты, но днем не жарко, а ночью даже прохладно. Видимо сказывается наше быстрое продвижение на Восток, к зиме. Да и наша хитрая одежонка не греет, даже наоборот, от множества её дырявых мест тело еще быстрее замерзает.

      Два офицера, три сержанта и один ефрейтор, сопровождающие нас в вагоне, всю дорогу находились в центре общего внимания. Офицеры были из действующих частей, не военкоматовские. И наши офицеры, и те, в других вагонах, всегда свежевыбриты, подтянуты, всегда начищены, всегда с ровной белой ниточкой подворотничка, туго перетянуты офицерским ремнем и с обязательной планшеткой. Все их звездочки, какие-то специальные армейские нагрудные значки, эмблемы на погонах, кокарды на фуражках, пряжки со звездой, все пуговицы – всё сверкая блестит, сияет золотом. Сапоги