Кабаре, или Жизнь продолжается. Климентина Чугункина

и есть. Фред, – скупо представляюсь я, игнорируя её многословную болтовню, и кладу фонарь на стол так, чтобы удобно было заниматься нехитрым ужином для Рози. Она по-хозяйски усаживается близ окна, где до этого предавался грёзам я, и привычным жестом неодобрения отодвигает чуть в сторону пустые бутылки. Грехи парочки снизу направлены лишь в одну сторону. Но… каждому своё.

      – Очень приятно, Фред. Знаешь, иногда мне кажется, что мы с тобой давние приятели, хотя все эти годы лишь по чуть-чуть болтаем по-соседски. А всё из-за твоей трубы. Словно близкий человек тренируется в соседней комнате. Помнишь, однажды ты играл для меня песни Элвиса…

      – По просьбе твоего дяди.

      – Откуда ты…, – она едва не подскакивает на месте.

      – Не важно, – прерываю я. – Раз уж ты здесь, может, расскажешь о себе? Ты всегда казалась мне такой загадочной.

      – Брось. Я самая обыкновенная.

      – Но о тебе ходят невероятные слухи.

      – Люди вечно болтают глупости, – она передёргивает плечом. – Не могу же я всем заткнуть рот. О, смотри, женщина споткнулась, и, кажется, у неё каблук сломался. В такой темноте можно и ногу сломать, оступившись. Когда же дадут свет?

      Она пытается перейти на другую тему, но я не позволю себя отвлечь. Рози моя гостья, но я не выпущу её, пока не выясню всё, что меня беспокоит. Как она сама сказала, мы точно давние приятели. И мне хочется наконец-то постичь её натуру. Я ставлю перед ней блюдо с тунцовым салатом, сандвич и кофе. Она благодарит и перекладывает фонарь так, что бы удобнее было есть.

      Я не оставляю своих настойчивых попыток.

      – Ни разу не видел тебя с короткой стрижкой. Твои длинные волосы неизменно заплетены в сложную причёску. Почему?

      – Так нравится Акселю, – в её словах чувствуется любовь к нему.

      – Ты спишь со своим дядей? – задаю я без обиняков давно мучающий меня и такой желанный вопрос. Мои подозрения не в счёт на этот раз.

      – Что за допросы? – возмущается Рози непритворно. – Мне лучше уйти.

      Она собирается встать, но я удерживаю её за ладонь.

      – Не уходи. Прости за этот вопрос. Просто все эти годы я наблюдаю за тобой и вижу, какой ты была и какой стала благодаря его стараниям.

      – Какой же? Порочной? Развратной? Распутной? В этом нет вины Акселя, виновата жизнь, – она снова принимается за еду. Я чувствую, как она заталкивает вглубь себя нечто неприятное.

      – Мне жаль тебя.

      – Жалеть не надо, – ледяным тоном отзывается Рози.

      – Пожалуйста, Рози, поговори со мной откровенно. Никто не узнает о нашем разговоре, клянусь. Просто я хочу понять причину твоих поступков. Что каждый раз толкает тебя на связь… в объятия близкого родственника? Слава? Таким способом ты благодаришь Акселя за то, что он сделал тебя знаменитой?

      Я наблюдаю за выражением её лица. Она неторопливо ест. Не лицо, маска.

      – Мне не хочется, чтобы ты думал дурно об Акселе. Ты из-за этого перестал с ним дружить и едва здороваешься, верно? И кстати, один писатель написал, что слава