Кабаре, или Жизнь продолжается. Климентина Чугункина

кабаре? – вскричала я, и моё лицо обдал жар. – Но кем, Аксель?!

      – Узнаешь завтра, – загадочно отозвался он. – Не беспокойся, принцесса, Лев Данилевски меня очень уважает и прислушивается к моему мнению. Во всём, что касается наших номеров и артистов, он считается со мной.

      Я не знала, что ответить. Вот так внезапно получить работу в кабаре, расположенное в центре Нью-Амстердама, казалось мне невероятным. Я понятия не имела, какая там может найтись работа для меня, и о подобных заведениях могла лишь судить по полотнам французских импрессионистов, а там они изображались как место разврата и порока. Но, взглянув на своего дядю, я не заметила в его лице ни капли испорченности. Импозантный мужчина с привлекательной внешностью и очаровательными манерами, он посмотрел на меня, и я сразу опустила глаза. Не будь мы родственниками, не потеряй я жениха, я могла бы влюбиться в него.

      – Почему ты так странно на меня посмотрела, маленькая Роза? – спросил он, и я вновь подняла свои очи на него.

      – Я просто подумала, – с лёгкой полуулыбкой отозвалась я.

      – О чём? – его любопытство не знало предела.

      – О том, что мой дядя… очень хороший человек, – не наилучшим образом довершила я фразу.

      – Держи это в большом секрете ото всех, принцесса. Не порти другим удовольствие считать меня великим грешником, – сказал он полушутя и подмигнул.

      Я поняла, что он дал мне право считать его лучше, чем он есть на самом деле. Раз уж он работает в кабаре, то, возможно, и соответствует его обстановке с развратными едва одетыми женщинами? Или я несколько не так представляю, что такое стрип-шоу? Просьба не называть его дядей уже не казалось такой бессмыслицей. Он мог просто не желал демонстрировать другим, что обременён родственными связями.

      Мы почти пришли. Удивительно, что в таком большом городе дядя Аксель не обзавёлся машиной, а передвигается пешком. Но жить в центре – редкое везение. Тогда, конечно, все необходимые для жизни заведения находятся в подобной близости друг от друга и дома.

      За время нашего пути я успела рассказать о том, как поживает моя семья, чем занимается отец, и при этом не могла не задать один интересующий меня вопрос:

      – Ты никогда не жалел, что оставил Средний Запад?

      – Никогда. Я всегда знал, что мой мир здесь, что моя душа принадлежит жизни быстрой и переменчивой. Я никогда не жалел о том, что оставил дом, в котором родился и вырос. По духу я никогда не принадлежал к Гамильтонам, вот почему вернул девичью фамилию матери. Ты тоже скоро осознаешь, что мир ферм и ранчо не для тебя. Но мы уже пришли.

      Аксель распахнул передо мной металлическую калитку, ведущую во двор элитной многоэтажки, а я чуть было не прошла мимо. Пока ещё я не научилась различать высотки, все они казались какими-то одноликими. На этот раз мы прошли по парадной лестнице к лифту, и дядюшка представил мне швейцара на входе, а тот был до того любезен, точно я какая-нибудь важная персона. Не из-за славы ли и авторитета моего дядюшки?

      Могла ли я вообще прежде помыслить