Славянская мечта. Артем Шампанский

тебе два или три года, от характеристики с кол-кол-колхоза будет зависеть. А все благодаря родной женушке, решила тебя в тюрягу упечь. Та і правильно робить[13], на халеру ты ей, забулдыга др-др-драчливый, сдался?

      – Та вона завтра забере!

      – Ты нормальный? Тут тебе шо, ЗАГС? Захотела – подала, захотела – забрала заяву? Или ты думаешь, шо тут вообще цирк? В общем так, пиши пояснення, оформлять тебя буду.

      – Не губи, Григорій Ніколаєвич, – взмолился Юрченко, нижняя губа его затряслась, а глаза сильно повлажнели, – не губи!

      Самосвалов слез со стола, подошел к окну и долго молча смотрел в даль.

      – Ну не знаю… Шо я могу сделать? Это же заява!! Ну, единственное, что может спасти твою задницу от наказания, – это содействие в раскрытии других преступлений. Ты готов помогать следствию?

      – Я – да, готов!

      – Добре! – Гриша подошел к столу и схватил лист бумаги, – на, будешь писать… Таак, ты ведь возле железной дороги проживаешь? Хорошо… ты должен написать мне такое: «Пятого числа прошлого месяца на красный сигнал светофора, железнодорожного, конечно, встал товарный поезд с открытыми вагонами. На полу в вагонах была рассыпана пшеница. Куры Марии Божко запрыгивали в вагон поклевать зерна, в количестве одиннадцати штук. А когда поезд тронулся, не успели спрыгнуть… Понял?

      – Григорий Николаевич, – с легкой долей сопротивления произнес Юрченко.

      – Так! Ша! Я не поняв! Ты собираешься содействовать?

      – Да, но….

      – Раз собираешься, то давай, пиши.

      И Анатолий написал под диктовку молодого офицера трогательную историю о неразумных курочках, попавших в ловушку собственной алчности. Гриша был очень доволен. Закрыто старое дело, не будет нового, а главное – чета Юрченко еще долго будет жить тихо и спокойно.

      – Скажи жинке, нехай завтра прийде, заяву забере, – выдал Гриша в след уходящему Юрченко.

      Оставался еще один вопрос – пропавшая корова Юхима Подперезанного. «Эта корова там же, где и куры. Висяк висяком. Но шоб корова запрыгнула в ж/д вагон, не поверят, – размышлял Григорий над заявлением Юхима, – надо придумать более впечатляющую историю с авторитетным свидетелем». Самосвалов вызвал к себе Остапа Сидоренко. Утром следующего дня последний явился в назначенное время. Желая скрыть свой страх перед участковым и выглядеть как можно естественней, Остап решился на шуточку, содержание которой понятно лишь узкому кругу лиц.

      – Да здравствуют советские «ковырялочки»! – хриплым басом проорал Остап. – Доброго Вам здоров’ячка, Григорій Ніколаєвич.

      Впрочем, это не произвело никакого впечатления на Самосвалова. Прикидываясь занятым чем-то важным, он даже не взглянул на вошедшего. Пропустив мимо ушей сказанное и не поздоровавшись в ответ, представитель власти все же повернулся к Остапу лицом и начал беседу спокойным, но уверенным голосом:

      – Сидоренко! У меня тут есть сведения, что ты нормально жить не хочешь: бузишь постоянно, угрожаешь

13

  Робить – делает.