Настоящий русский триллер. Никанор Абрикосов

исполнил сказанное костистым. И замер, ожидая дальнейших указаний.

      – А врача?

      – Никого никого. – тем же тоном повторил костистый.

      – Я по два раза по два раза, не повторяю не повторяю, – не удержался Озеров – Никого, никого. И тут же пожалел об этом.

      Костистый рванулся к нему – лицо к лицу. Глаза его побелели, в уголках губ выступила слюна, а ярость исказила лицо.

      – Дерьмо жрать будешь у меня и еще добавки просить. Понял? Понял? – зашипел он, брызгая слюной в лицо Озерова.

      – Да понял, понял, успокойся – сказал Озеров и закрыл глаза. Услышал, как хлопнула дверь в палату. И стал делать то, что делал всегда в сложной непонятной ситуации. Искать выход. Прошли еще сутки, пока, наконец, начал вырисовываться.

      В целом Озеров уже мог ходить без усилий. Ночами он вставал с кровати и делал гимнастику разминая тело и набирая форму. А днями отсыпался. Озеров уже расспросил фельдшера и знал, что дело по опознанию неизвестного больного – так он значился официально – вел недавний выпускник ВУЗа, лейтенант полиции Марычев.

      Местный. Он занимался без вести пропавшими, алиментщиками и неопознанными трупами. А так как таковых у них в районе не числилось, то ему сунули непонятного больного – работай. Жил он недалеко от райцентра в маленькой деревеньке. С бабушкой, которая заменила ему мать. И был хорошим добрым мальчиком по словам фельдшера. Озерову очень не хотелось поступать с ним жестко, но биологические образцы и всю фактуру у него следовало изъять. Поэтому нужно было что-нибудь придумать.

      На верхнем этаже стукнула оконная рама. Озеров посмотрел в окно – там болталась шерстяная нитка на конце которой висела связка ключей и клочок бумаги. Озеров правой непристегнутой рукой вытащил из-под матраса заблаговременно отцепленную стальную пружину – как раз на такой случай. И легко открыл наручники. Мысленно поблагодарил майора Матросова – преподавателя по тактике выживания в случае задержания.

      Ручки открывающие окна отсутствовали, но Озеров сумел вывинтить скрепляющие их винты. Затем намочил простынь, прилепил ее на стекло, стукнув по ней локтем – кусок стекла вывалился наружу. Упал практически без шума. Повторив с внешним стеклом, достал ключи, прочитал записку. Там было только одно слово – «Уходи».

      Озеров закрыл окно. Лег на кровать. Пристегнулся и стал ждать. Через час в палату зашел знакомый мордоворот проверил наручники. Деловито саданул Озерова кулаком в живот и вышел, закрыв за собой дверь на замок. Теперь только утром заглянет.

      Озеров встал. Разорвал простынь, обмотал ноги как портянками и перенес ноги через подоконник. Опустился вниз, держась за карниз кончиками пальцев. И прыгнул вниз. Второй этаж, но удар необутыми ногами о мерзлую землю был неожиданно сильным. Егор замер. Тишина. А затем прихрамывая побежал в сторону ворот.

      Полегаев

      Сидя в полумраке у стойки совершенно пустого бара, Полегаев вертел в руках картонку под бокал пива, которое выставил ему бармен. И размышлял.

      На работу меня, конечно-же, не приняли. Я знал, что не