Остров посреди мая или храм над обрывом. Юрий Кузьмич Иванов

бетон да полнотелый красный кирпич особого качества, который также привозили военные. Если посмотреть с точки зрения исторической справедливости, то все верно и сделано: государство разрушило храм в Лазорево, а потом с процентом вернуло обратно свои долги. Поэтому, можно сказать, что основу храма заложили почившие в Бозе советские колхозы. Хоть на этом им спасибо. С развалом Советского Союза развалились и все наши хозяйства. Дядя Никон перед смертью помог оформить недостроенное овощехранилище на Ивана, а сам не выдержал глобальных перемен в нашей стране… С тех пор прошло тридцать лет. Ивана только я и навещал, пожалуй… Как же он строил! К концу лета он становился весь каким-то серым, похожим на мумию скелетом, обтянутым кожей. В основном он один поднимал стены храма. В самом начале, два лета подряд, у него работали двое из Ленинграда. Иван мне говорил, что они реставраторы, или как их там зовут. Потом была бригада из Архангельска. Нанимал и местных порой для тяжелых работ. И вот какая красота получилась! Божий был человек, Царствие ему небесное!»

      Зазвонили колокола на храме, как будто они только и ждали этого восклицания Славы. Я даже вздрогнул – так все было неожиданно к месту.

      – Пойду я, Валера, – сказал Слава. – Я же, нехристь такой, давно не причащался. Надо было приехать на Пасхальную службу – лень не дала. Максим мне вот машину купил, чтобы я везде успевал с почтой, а я вот как…. Пойду к отцу Савве на службу.

      – Постой, – удержал я его, – я с тобой.

      На утренней службе нас было четверо: отец Савва, Игорь (который был также пономарем), Слава и я. Несмотря на ранний час, уже все занимались усердно своими делами: Максим, как сказал мне Игорь, уехал в Киров по финансовым делам будущей дороги; отец Феликс с Денисом занимались дальше полевыми работами; жена Дениса, которую я так еще и не увидел, занималась обустройством теплицы, расположенной за домом возле леса. После службы Слава уехал выполнять дальше свои обязанности почтальона. Отец Савва остался в церкви. Меня же Игорь потащил в кирпичный дом, чтобы показать обстановку и покормить завтраком. Я втайне надеялся увидеть хозяйку усадьбы – по крайне мере я так думал, что она хозяйка, – Соню Яхно. Звезда мирового балета находится рядом, и, вполне возможно, сейчас я с ней буду пить кофе или чай. Кто этого не хочет?

      – А где Бенгур? Что-то его не видно, – спросил я Игоря по пути к кирпичному дому.

      – А его никогда не видно, если в Лазорево нет Максима. Он же никого не признает кроме него. Да, еще Соню жалует, а больше никого. Я не знаю, предупредил Максим тебя или нет, но никогда не пытайся его погладить. Он же не собака – не лает, не кусается, но может убить в одном прыжке. Бенгур сейчас, голову даю на отсечение, лежит где-нибудь и наблюдает за нами, а мы не видим его. Вот у Максима есть охрана во главе с Олегом, но Бенгур лучше и надежней этой охраны во много раз здесь, в Лазорево. Хочешь, расскажу интересную историю о…, – Игорь замолчал и махнул рукой в ту сторону, куда уехал