Невероятное. Рассказ о работе советского криптографа в Южной Корее. Михаил Евгеньевич Масленников

корейцы знали, что в прошлом ты был сотрудником КГБ?

      – Корейцы знали что-нибудь о проблемах с фальшивыми авизо у Центрального Банка России в 1992 году?

      – Как и кто тебя встретил в Сеуле?

      И таких вопросов – бесконечное множество. Постараюсь постепенно, step by step, ответить на них.

      Желание искать работу за границей появилось не сразу. Во время службы в КГБ СССР я, естественно, был невыездным. Увольнение со службы было весьма драматическим и оставило в моей памяти незаживающий рубец на всю жизнь. При моем непосредственном участии была создана и начала успешно      функционировать с 1 декабря 1992 года система криптографической защиты от фальшивых авизо для Центрального Банка России. Обо всем этом я писал в КиС, а затем и в отдельной своей книге «Маркант», которая сейчас доступна на Литрес. (https://www.litres.ru/book/mihail-evgenevich-maslennikov/markant-71339377/?lfrom=299912933&ffile=1)

      Было огромное желание продолжить заниматься криптографией, писать криптографические программы, но независимо от чиновников ФАПСИ, которые в 90-х годах откровенно стремились к абсолютной монополии на все, что так или иначе было связано с криптографией. Усилиями этих чиновников были приняты невразумительные нормативные документы, основной целью которых был тотальный запрет всего и всех, кто стремился остаться независимым от ФАПСИ. Моя система электронного документооборота V.TeleDoc, введенная в эксплуатацию в крупнейшем российском банке «Возрождение», вызвала ярость чиновников. В 2001 году я получил письмо из ФАПСИ с требованием «привести свою деятельность в соответствии с действующим законодательством Российской Федерации». Это письмо опубликовано в книге «Маркант» и в КиС.

      Пора искать работу за пределами Российской Федерации.

      Осенью 2002 года поиск зарубежного работодателя в Интернете завершился успешно. Предложение из Южной Кореи, требуется специалист-криптограф. Для чего – я тогда еще не знал.

      Я сразу же сказал на проводившемся по Интернету собеседовании, что до 1994 года был на военной службе подполковником КГБ, а на криптографа учился на 4 факультете Высшей школы КГБ СССР. Работодателя это нисколько не смутило. Гораздо больше его интересовали мои работы по криптографической защите Центрального Банка России и банка «Возрождение». Собеседование прошло успешно.

      Самолет «Аэрофлота» подлетал к Сеульскому аэропорту Инчхон. Кто и как меня там встретит? Как мы будем общаться, на каком языке? Где я буду жить? Как начнется моя работа в корейской компании? Что делать в выходные? А вдруг в Южной Корее тоже есть какие-то законодательные запреты в области криптографии?

      Эти и многие другие вопросы вызывали некоторое волнение и опасения. Все они оказались напрасными, это сказывалась привычка к «советскому образу жизни» с его запретами и проблемами на каждом шагу.

      Мое первое очное знакомство с корейским работодателем прошло успешно. Мы общались с ним по-английски, моих познаний в этом языке со времен экзаменов кандидатского минимума оказалось вполне достаточно. Никаких запретов в области криптографии в Южной Корее нет, условия жизни – нормальные,