Незабытые чувства. Давай начнем сначала. Лена Голд

за собой дверь.

      – Ты в курсе, что Абрамов вернулся? Если он потребует права на дочь… – слышу перед тем, как отойти от двери. – Чш-ш-ш… – Подношу указательный палец к губам, впиваясь в лицо девочки пристальным взглядом. Делаю шаг назад, чтобы дослушать разговор, но именно в этот момент слышу глухой удар и отхожу. – Пойдем.

      – Я кушать хочу, – тихо говорит Алиса, когда я веду ее в сторону кухни.

      – Знаю, малыш. Ты бледная. Я догадалась, что мама тебя не накормила.

      – Она никогда меня не кормит. Только тетя Гуля…

      Тетя Гуля – это их домработница. И слова Алисы вызывают ещё бо́льшее раздражение в адрес ее матери.

      – Я тебя накормлю, родная. А потом пойдем в ванную, хорошо?

      – Хорошо, – широко улыбается малышка и как-то совсем неожиданно подносит мою руку к своим губам и целует тыльную сторону, вызывая мурашки во всем теле. Боже… Ну какая же она прелесть!

      От этого жеста на глаза набегают слезы.

      На кухне мы проводим около получаса. И за все это время я не слышу ни голоса своего мужа, ни его сестры. Домработница все крутится у плиты – Гриша дал ей какие-то указания. Кажется, помимо Галины у нас будут ещё какие-то гости.

      – Все! – Алиса мотает головой, закрывая рот ладонью, когда я подношу очередную ложку каши к ее губам. – Я больше не хочу.

      Улыбаюсь, мысленно подмечая, что с малышкой мне совсем не скучно. Не хочется бежать отсюда, дабы отвлечься. Наоборот, время будто летит.

      – Пойдем в комнату. Искупаем тебя и спать.

      В этом доме у Алисы есть своя комната, куда мы и поднимаемся. Взяв из шкафа белый махровый халатик, мы идём в ванную. Наполнив ванну теплой водой, принимаюсь раздевать девочку.

      – Я соскучилась по тебе, – тихо говорит Алиса, когда я опускаюсь перед ней на корточки. – Мама кричит на меня, когда я хочу сюда приехать.

      – Может, у нее дела были? Поэтому она не могла найти время? – отвечаю, снимая с нее платье.

      Едва она оказывается передо мной без одежды, как мой взгляд застывает на ее руке чуть выше локтя. Там синее пятно размером в клубнику. И ещё одно на запястье – чуть поменьше.

      – Алис… Откуда это?

      Девочка сглатывает, но не отвечает.

      – Это… – Я не знаю, как подобрать правильные слова, в итоге говорю то, что думаю: – Это мама сделала?

      Алиса бросает быстрый взгляд на дверь, а потом смотрит на меня. И снова сглатывает.

      – Да, – неуверенно кивает. – Но ты ей не говори, хорошо? А то она опять начнет ругаться.

      Я выдыхаю, не зная, что ей ответить. Лишь снова прижимаю девочку к себе и целую в висок, чувствуя подкативший к горлу ком.

      Через пятнадцать минут мы выходим из ванной. Я сушу волосы малышки, ежеминутно представляя, как Галина бьёт эту девочку. Такую послушную и умную. Несмотря на жестокое обращение к себе, Алиса плохо о своей матери не отзывается. Но я отчётливо ощущаю обиду в голосе малышки, когда она говорит о Галине.

      Боже… Ну как можно бить собственного ребенка? И за что ее можно ругать?

      – Я проснулась рано. Поэтому